А.И.Герцен (1812 -1870) является замечательным публицистом и одним из самых талантливых мемуаристов мировой литературы. Он был выдающимся политическим деятелем, основателем вольного книгопечатания, а также родоначальником русской эмиграции политиков.
Ленин характеризовал Герцена, как писателя, который сумел сыграть великую роль в процессе подготовки русской революции. Плеханов же писал о нем следующее: «Как публицист, он не имеет себе равных. В истории русской мысли он навсегда останется на первых местах». Плеханов сказал несколько главных слов, которыми он кратко охарактеризовал Александра Ивановича: «Могучий литературный талант».
Самыми разнообразными своими делами Герцен постепенно внедрялся в историю русской беллетристики, политической публицистики, критики, а также историографии, но все-таки одной и самой главной его ролью остается - родоначальник социализма в России, критик цивилизации буржуазии и провозвестник нового поколения в истории мировой мысли социализма. На территории России Александр Иванович считался запрещенным автором до самой революции 1905 года. Полностью вся его сборка сочинений была завершена после Октябрьской революции.
Герцен был «незаконным» сыном одного большого русского барина - И.А. Яковлева, и немки Луизы Гааг. В детские годы он испытывал некое благотворное влияние прислуги и потрясение, которое было вызвано в дворянском сословии судьбой декабристов. Будучи молодым юношей, ему представилась возможность сыграть выдающуюся роль среди студентов одного Московского университета. Также ему удалось сгруппировать свой круг единомышленников, который со временем выпустил выдающихся политиков, публицистов, критиков и т.д. В результате деятельности этого кружка, который сумел выразить свои отрицательные отношения к николаевскому режиму, в ночь на 20 июня 1834 года Герцена арестовывают, а в апреле 1835 года - отправляют в ссылку (Пермь, Владимир на Клязьме).
В 1840 году он возвращается в Москву, но на следующий год он был во второй раз отправлен в ссылку в Новгород. Когда Александр вернулся из ссылки, в 1842 году, то полностью посвятил себя литературной работе, и за короткие сроки опубликовал в журнале Белинского целый ряд статей философской тематики и беллетристические проповеди, такие как «Доктор Крупов», роман «Кто виноват?» и другие. В последний день января 1847 года Александр Герцен выехал за рубеж и больше не возвращался на территорию России.
Мировоззрение Герцена сложилось под влиянием таких людей, как Фейербах и некоторых французских социалистов. Сначала оно оказалось действенным и носило антиправительственный характер. Как со временем рассказывал Герцен: «До моей ссылки между нашим кругом единомышленников и кругом Станкевича не возникало большой симпатии. Им совсем не нравилось наше политическое направление, а нам не нравилось их умозрительное отношение. Они принимали нас за французов и фрондеров, мы их за - немцев и сентименталистов». Результатом таких расхождений было различное восприятие философской мысли Гегеля, под именем которой проходил процесс оформления общественной и политической интеллигентской мысли в 40-х годах.
Кружок Станкевича - Белинского скрывался под влиянием довольно консервативных сторон данной философии, а кружок Александра Герцена выводил из нее революционные итоги. Герцен писал: «Философия Гегеля - это алгебра революции, она способна освободить человека и не оставить камня на камне от человеческого мира». Осознать данное толкование гегелевской диалектики Герцену помогла знакомая ему литература «левых гегельянцев». А, в свою очередь, он оказал помощь Бакунину и Белинскому преодолеть консервативную философскую сторону самого Гегеля. Подобным истолкованием революционной мысли гегелевской философии были «Письма об изучении природы» (1843); об отдельных частях данных «Писем...». Плеханов тогда высказал свое мнение: «С легкостью можно подумать, что они были написаны не в 40-х годах, а где-то во второй половине 70-х годов, и совсем не Герценом Александром Ивановичем, а Энгельсом. Настолько мысли первого автора напоминают мысли второго. И такое удивительное сходство говорит о том, что ум Герцена работал в том же направлении, что и ум Энгельса и Маркса». Такая замечательная характеристика философской мысли Александра Ивановича ни в коем случае не должна привести к выводу, что Герцен в своих исторических взглядах - законченный материалист-диалектик. Но, до таких взглядов, как у Энгельса, Герцен так и не добрался. Пройдя довольно-таки большой отрезок по этому пути, и получив возможность в нескольких случаях высказать свои решительные речи в духе исторического материализма, Герцен не сумел стать материалистом.
В еще более отрицательной форме отсталость данных отношений проявилась в общественных и политических взглядах Герцена, в особенности в его тактике к политике. В одно время с проявлением левого гегельянства он ощутил на себе влияние социалистов-утопистов. И с момента знакомства с их критикой капиталистического настроя, он осознал себя социалистом, и, как он сам выражался, - «неисправимым социалистом» я был на протяжении всей жизни.
Личные наблюдение над деятельностью капиталистической машины в ее мировых центрах, таких как Париж и Лондон, опыт в революции 1848 года, детальное изучение культуры буржуазии во всех ее видах - лишь обострили и углубили ненависть и презрение к буржуазии в Герцене. Все это сделало его принципиальным противником. Большое количество страниц, которые Герцен посвятил разоблачению капиталистической политики и буржуазной культуры, принадлежат к самым блестящим и ярким произведениям в его творчестве. Первым таким произведением является его книга под названием «С того берега» (1851) - одна из самых прекрасных памятников мировой социалистической мысли. Эта книга является сборником наблюдений и некоторых размышлений над событиями в Европе в период с 1847 по 1851 г. Главным и центральным пунктом этого произведения, впрочем, как и многих других, является вопрос перехода от умирающего капитализма к новому социалистическому этапу.
Изучая философские мысли таких людей, как Гегель и Фейербах, Герцен не мог воспринимать без критики политические пути, которые предлагали социалисты-утописты. Еще в 1842 году, в Москве, Александр Иванович поставил вопрос: «Есть ли доказательства неизбежности перехода от капитализма к социализму?» Именно такие вопросы, которые были заданы Герценом, сначала были просто заострены и углублены им самим, а в дальнейшем стали основными вопросами в его жизни и жизни общего мирового порядка, а впоследствии - крахом революции в 1848 - 1850 годах в Европе.
Герцен говорил: «Видя то, как Франция с большой смелостью ставит на первое место социальный вопрос, я начал предполагать, что она сможет разрешить его, и именного с того времени стал западником. Париж за один год сумел отрезвить мою голову, и этот год - 1848. Но все попытки нового хозяйственного устройства выходили одна за другой на свет и со временем просто разбивались в чугунную крепость предрассудков, обычных привычек, фактических стародавностей. Они были наполнены всеобщими благами, любовью и верой, а также преданностью и нравственностью, но дело все в том, что никто не знает, как наладить отношения и улучшить настоящую жизнь...»
Таким образом, сформулированные Герценом вопросы означали крах социализма и определенные научные обоснования социалистической системы. Как мы знаем, ответ на его эти вопросы сумел дать только Маркс - своим учением об историческом материализме и классовой борьбе. Но ни одно из учений Маркса не было принято и учтено Александром Ивановичем Герценом. Тут снова сказалось отягощение над его мыслями отсталости общественного отношения его родного государства. Герцен, в принципе, не пытался и не имел права отрицать наличие классовой борьбы в истории. Также, он не сумел принять и освоить взгляды на эту классовую борьбу пролетариата, как на инструмент замены капиталистического направления на социалистический.
Герцен не обращал внимания на определенную роль материальных исторических фактов в истории человечества. Он так и не усвоил того материнского понимания истории, которое могло вскрыть те неизбежности данного перехода, и сам его механизм. И в результате всего этого, Герцену оставалась недоступной та дорога, которая сумела бы привести его к удовлетворяющему его ответу. Он полностью разочаровался во всех политических революциях и их деятелях, насколько бы важными не были их воззрения в области политики, и признавал только ту революцию, которая смогла бы внести значащие изменения в материальное положение трудящихся людей. Герцен все-таки не нашел дорогу к этой революции. Отсюда такой вывод - разочарование Александра Ивановича в европейской политике, в ее возможности преодолевать буржуазию. В истории социалистической мысли именно поэтому он и представил высший предел критических отношений ко всем домарксовым проявлениям социализма, а также ко всем формам непролетарской социалистической системы. В этом заключена большая заслуга Герцена Александра Ивановича перед историей социалистической мысли, свидетельство его общественного превосходства над мещанским уровнем демократов той эпохи. Правильно и грамотно задав вопрос по поводу крушения социализма и мелкобуржуазной демократии, Герцен так и не получил ответа. Но и спустя 10 лет он все еще придерживался своих взглядов: «Оглянитесь вокруг... Что способно воодушевить лица, поднять народ всего мира и поколебать все массы: религия или папы... или же сама религия без папы с ее догматом воздержания от выпивки в выходные дни?»
У буржуазии в Европе нет соперников, а есть только наследник, и наследник этот - мещанство, «китайский муравейник» и полный застой, - так его характеризовал Герцен. «Есть ли всходы новых сил, которые бы смогли преобразить старую кровь, существуют ли посадки и здоровые ростки, которые бы могли прорастить срезанную траву (буржуазии)?» - вновь задавался таким вопросом Александр Иванович и отвечал на него с полной безнадежностью. «Правого между голодными и сытыми найти не так легко, и это ни к чему не приведет. В крестьянских войнах Германии практически все люди были против феодальных порядков, а в 1848 году демократические порядки были против буржуазной системы, но и в одной, и в другой ситуации народ был избит».
Возможности воплотить свои идеалы свободы и социальную справедливость, которую разыскивал Герцен в Европе, он так и не сумел добиться. Ему осталось только обращаться к России, Российская отсталость и патриархальная система ее крестьянского мира являлись для Герцена последним оплотом его надежды в социализм. Это являлось уже апелляцией от ожесточенной европейской борьбы, от ее культуры буржуазии, разбитых собственных освободительных лозунгов, от воцарившейся безысходной социальной антропографии - к принципам справедливости в социализме, которые продолжали существовать во внутреннем укладе русской деревни.
В конце 1859 года Александр Иванович задавался следующим вопросом: «Что же способен внести в этот мрак русский человек, кроме продымленной черной избы и дегтя?» И тут же отвечал: «Наши люди вносят только запах дегтя, а также какое-то допотопное понятие о правах каждого работника на даровую землю. Право каждого из нас на пожизненное владение землей до этого вросло в понятие народа России, что, даже переживая за личную свободу каждого крестьянина, который был закабален в крепость, оно выразилось совсем бессмысленным высказыванием: «Мы являемся господскими, а земля - нашей»... К счастью, мужик остался при своей такой нелепой поговорке. Со временем она перешла в программу правительства или как лучше сказать - в программу одного человека в правительстве, который искренне желал освобождения крестьян.
Герцен продолжал говорить о том, что «задание новой эпохи, в которую мы идем, заключается в том, чтобы в основе нашей науки сознательно суметь развить элемент нашего самоуправления в обществе до нового приобретения свободы, обходя разные промежуточные формы, которыми по необходимости проходило, путаясь по неизвестным дорогам, развитие Западной части». Такие построения вскрывают как теоретическую, так и практическую позицию Александра Ивановича Герцена, в которой он находился, когда разуверился в путях социализма и не нашел дорогу к научному социализму.
Довольно просто вскрыть в данном построении три разные идеи разнообразного происхождения и различной судьбы:
1) Вера в непосредственный социализм крестьянства в России, которую нужно и можно сберечь от тлетворного влияния капиталистической системы для того, чтобы найти путь социалистического развития, утерянного Западом. «Чем прочнее и надежнее разработаны политические формы, администрация и законодательство, тем больше существует препятствий для экономического поворота. В Англии и Франции для этого приготовлено больше препятствий, нежели в России». Российская политическая и экономическая отсталость - это гарантия сравнительной простоты ее переустройства в социалистической системе. Данная идея была положена в основу реакционных черт дальнейшего народничества. Такими популярными сторонами эта идея приблизила Герцена к славянофильству и придавала ему мессианический характер.
2) Идея права на владение землей. В своих идеях Герцен призывал к началу социализма. Великий писатель призывал принять новые экономические законы в обществе, дать крестьянам свободу и право на землю, то, от чего отказывалась Европа, которая не могла себе позволить подобного решения. Герцен считал, что установление за крестьянами прав на землю даст им социальные свободы. Но, все же, в праве на землю и свободе не чувствовалось социализма. Этот вопрос не решал европейского спора между капиталистами и социалистами. Но, все, же, если учитывать, что в социалистических идеях Герцена насчет свободы не было социалистического содержания, то революционное начало в них все же было. Такой лозунг в сложившихся условиях в России был нехарактерен для крестьян и, уже тем более, дворянство никак не могло согласиться с подобными заявлениями. Признание действительным «права крестьян на землю» означало бы признание дворянством права крестьянства на их землю.
Требования Герцена и его формулы были исконно революционными, однако писатель смог предать проблеме оттенок социализма. Сам образ писателя и мыслителя Герцена стал необходимым атрибутом русской мысли. Но мысли Герцена были лишь его идеями, которые и остались бы просто идеями, а не революцией, без поддержки крестьянского движения. Он не видел в своих идеях революционного подтекста, а скорее наоборот, не от революционного крестьянского движения он ожидал «права на землю», а от понимания данной идеи правительством. Из этого следует третий элемент, который присутствует во взглядах Александра Ивановича, это его поразительные представления о правительстве, которое могло бы сыграть роль в освобождении крестьянства.
Во-первых, такие представления у Герцена были связаны с равнодушием, пренебрежением к политическому устройству, которые он позаимствовал у социалистов-утопистов, а также у глубокоуважаемого Герценом Прудона. Во-вторых, эти представления связаны с убежденностью в политической пассивности массы крестьян, и, в-третьих, с доверием к власти сверхклассового характера.
Герцен писал, что у нас императорская власть, и полтора года спустя, после февраля 1861 г. - только власть (устройство, сила, обзаведение). Герцен говорил, что во власти нет содержания, не лежат на ней обязанности, она может стать и татарским ханом и ФКОС (французский Комитет общественного спасения), также он добавил, что не был разве Пугачев Петром III? Чернышевский пытался прояснить Герцену вредность подобных взглядов словами, что не стоит убаюкиваться надеждами и вводить других в заблуждение. Чернышевский добавил, что вера в положительные добрые намерения царя губит уже сотни лет великую Русь. На это Герцен ответил, что никто, кроме государя, в последнее время не сделал что-либо путное для России, отдадим же и здесь «кесарю кесарево».
Этот же взгляд обосновал и тактику Герцена в момент «освобождения» крестьян. Когда он рассматривал высвобождение крестьян с землей как транзитивную меру социального характера, Герцен в этот же момент, колебался меж революционно-демократическим и либерально-бюрократическим решением вопроса о крестьянском освобождении, и явно рассчитывая в большей степени на второе, чем на первое.
Эта черта практической политики Герцена породнила его с предельно умеренными либералами и разорвала связь с революционными социалистами и демократами, такими как Чернышевский, его друзья и ученики. Это же обстоятельство оставило след в «Колоколе» - русской политической газете, созданной в эмиграции Герценом (первый номер вышел 1 июля 1857 г., а последний - № 244-245 в 1867 г.; продолжение «Колокола» вышло в 1868 г. на франц. языке). «Колокол», вместе с иными изданиями Герцена («Полярная звезда» - журнал, «Под суд!», «Общее вече» - периодические издания, сборники статей и др.), представил первую свободную русскую политическую трибуну, средство разоблачения мерзостей и систематического обличения крепостнически-монархического строя. Заслуги «Колокола» в данном смысле, которые Герцен корректировал вместе со своим единомышленником и другом Огаревым Николаем Платоновичем, незабываемы и велики. Однако в эпоху реформ (1857-1862 гг.) положительная программа газеты «Колокол» была умеренна.
В дальнейшем, под влиянием крушения своих надежд на продвижение крестьянского дела, польского восстания, поворота правительства, оживления движения демократии в Европе и в особенности оживления движения рабочих (работа и основание I Интернационала), Герцен пытался радикально изменить газету «Колокол» и собственную программу. Он продвигает лозунг «Земли и воли» с 1864 года, а начиная с 197№ «Колокола» в 1865 году он добавляет этот лозунг в виде девиза к предыдущему старому девизу газеты «Колокол»: «Vivos voco!» - что означает «Зову живых!».
Эти проявления Герцена обозначали стремление к поиску новой аудитории для «Колокола», к опоре на разночинную интеллигенцию, которая начала играть более видимую роль в жизни общества, вместо либерального дворянства. Но прогрессивная часть новой интеллигенции проходила под иным знаменем: её программа сложилась под огромным влиянием политических, социально-экономических и философских взглядов Чернышевского Н.Г., который во всех этих областях значительно резче и последовательнее Герцена провел линию демократической и революционной политики с идеей революции крестьян в её центре.
Свободный в своих мыслях и убеждениях, независимый от любых партий и течений, Герцен стал яркой звездой как на политическом, так и на литературном небосклоне России. Через всю свою жизнь он пронес святую веру в силу русского народа, его скрытые возможности, быстро разочаровавшись в европейских политических течениях. Рассуждая о судьбах народов, он бесстрастно констатировал, что в России есть множество уродливых недостатков, но их еще можно исправить в отличие от загнившего западного болота, которое не смогут расшевелить никакие революции. Сила тех убеждений, которым Герцен фанатически следовал всю жизнь, сыграла с ним злую шутку: на склоне лет он оказался в полном политическом одиночестве.
Либералы отрицательно относились к его социалистическим взглядам, явному сочувствию восстанию поляков 1863 года, выпадам против основных принципов построения монархии, против дворянских льгот и привилегий.
Революционеры от интеллигенции не принимали «левую» тактику Герцена и его явное непринятие активной революционной деятельности. Идеализируя возможности крестьян, как представителей «житейского, жизненного» социализма, и возлагая на них большие надежды, публицист и политик Герцен снискал неприятие социалистов-пролетариев, которые как самостоятельный мощный класс стал складываться к тому времени, вдохновленный идеями Карла Маркса.
Модель социализма Герцена сравнима с колоссом на глиняных ногах. Слепленная из опыта прогрессивных экономико-политических отношений разных стран, и отчасти поэтому раздираемая внутренними противоречиями, она стояла на чахлых основах экономики и психологии умирающих сельскохозяйственных отношений. Естественно, что она была абсолютно нежизнеспособна. Предвзятая защита архаичных основ социального строя России все больше расходилась с социалистическими настроениями, что все более отдаляло Герцена от революционеров Западной Европы. Однако точка зрения Герцена на дальнейшее развитие российского общества имела право на существование уже только потому, что была рождена в то время, когда революционные настроения средних классов сходила «на нет», а в среде пролетариата социалистические идеи еще не оформились в четкую и мощную силу.
Герцен со своими воззрениями стал «промежуточным звеном» важного революционного движения, всколыхнувшего в дальнейшем не только Россию, но и весь мир. Эту важную роль Герцена как одного из двигателей революции, как важнейшего звена в развитии социалистической мысли, в полной мере, оценили Ленин и Плеханов.
Личность Герцена уникальна, многогранна и гениальна. Русская история знает немного ярких литераторов, которые так пылко всю свою жизнь отстаивали бы идеалы социализма, яростно выступали против крепостного права в России и так люто не принимали буржуазный строй Европы. Замечательные литературные произведения Герцена - это рассуждения о всей истории развития революционного движения - от коммуны во Франции до революции в России.
Герцен-литератор пробует себя в разных жанрах. Это беллетристика, философские и социологические опусы, не представляющие особой литературной ценности. Самым главным трудом всей жизни его становится свободный рассказ-исповедь, вне литературных канонов и традиций, повествование о себе и о своем времени - «Былое и думы». 15 лет он работал над своим детищем. Все умозаключения и переживания, заметки и наблюдения он записывает в своей выработанной годами манере - в форме «писем», записок, автобиографических рассказов. Грань между личными письмами и дневниками нечетка, они легко перерастают в художественные произведения, но все отличаются искренностью и кристальной чистотой чувств.
Для Герцена внутренние переживания имеют общественную значимость. В своих чувствах и мыслях по отношению к обществу и его укладу он серьезен и страстен и поэтому избегает неискренности выражения мыслей. Все события своей жизни он рассматривает, как под микроскопом, делая записи и выставляя их на всеобщее обозрение. Это не просто смелость, это сложившийся со временем образ мыслей и жизни. Герцен не проповедует и не морализирует. Он рассказывает только для того, чтобы показать жизнь со всеми ее прелестями и недостатками. В этой демонстрации без прикрас он гениально мощен. Глубокое впечатление в сердцах читателей оставляют эпизоды «Былого и дум», где Герцен повествует о трагической жизни своей жены, ее кончине. Каждая строка выстрадана автором, полита слезами и кровью. По признанию современников, так не писал никто.
Герцен как философ и литератор во многом сложился под влиянием диалектики Гегеля и взглядов Фейербаха, русских «славянофилов» и «западников», и выработал свои уникальные взгляды, которым остался верен всю жизнь. Меткие характеристики людей, эпох, стран проникновенны, тонки и выразительны. Сочные краски его рассказов наполнены личными впечатлениями и наблюдениями о драмах и трагедиях народов и стран, холст рассказа правдив и прозрачен. По праву можно сказать, что Герцен - уникальный человек, создавший уникальные по своей силе произведения.
Чувственная сила и сила его изобразительной техники является таковой, что «жгут и пылают» не только лишь страницы, которые посвящены его собственным переживаниям. Его художественное описание людей, а также событий и эпох в определенных случаях - являются непревосходимыми в отношении глубины проникновенности, тонкостей восприятия и меткости. Он мог достичь такой же выразительности, когда рукой его водило чувство ненависти к Николаю 1, Наполеону 3, русским крепостникам и европейским мещанам, или же добрые чувства к декабристам, к Орсини и Белинскому, к народу, который творил революцию в 1848 году. Данная сила его покинула лишь тогда, когда перестал он понимать основу движущих сил и психологию общественных движений - это в одинаковой степени относится к российским деятелям 1960-х годов (Чернышевскому и Добролюбову, молодой эмиграции), а также к деятелям марксистского европейского социализма.
Бесстрастные рассказы, сухое перечисление фактов, логика при сопоставлении идей, системы и тенденций - это все глубоко чуждо манере Герцена. Он пережил трудную личную жизнь, он был близким свидетелем и участником драматических событий в истории всего мира. Им жизнь воспринималась как драма, которая постоянно развивается, но иногда она прерывается смешными эпизодами и достаточно часто переходит в трагическую безысходность. Суть его художественной силы заключалась в том, что он умел перенести на страницы кусочки драмы, таким образом, как они были преподнесены самой жизнью, ничего при этом не смазывая и не приукрашивая. Он не стеснялся на своих страницах плакать и одновременно восхищаться, весело смеяться, бичевать, ненавидеть и любить.
Все произведения Герцена переполнены, даже правильно будет сказать, насыщены портретами исторических личностей, сцен и эпизодов. Кое-что здесь показаться может анекдотом и курьезной зарисовкой. Но это далеко не так. Портреты Герцена переходят неизменно в определенные типы - групп, классов, подгрупп. Эпизоды Герцена, а также анекдоты и сцены постоянно переходят в социальное описание быта, уклада, как общественной, так и правительственной жизни. Страстные отношения к главным жизненным и общественным проблемам, образование, которое впитало в себя идеи Гегеля, Вольтера, Сен-Симона, Фейербаха, отличная осведомленность о различных революционных движениях, близкие знакомства со многими деятелями движения демократов середины 19 века, прекрасное остроумие и огромнейший талант изобразительной литературы - сделали именно то, что в личных произведениях Герцен раскрывал не только построения политические, социологические и философские, которые в историческом плане уже давно являются превзойденными, но и вместе с тем художественную непревзойденную жизненную летопись, в которой описываются изыскания, падения и взлеты, победы и поражения того поколения, поколения, которое родилось накануне падения правления Наполеона 1 и сошло со сцены во времена Парижской коммуны.
Малое, великое, комическое, трагическое во всех персонажах того времени закреплено при помощи художественного пера Герцена на уникально написанном фоне России крепостной, которая распростерлась у подножья «венчанного солдата», и революции в Европе, которая была захвачена и покорена лавочником, а также проприетером. Описание быта данного времени читатели ищут в основном в работах Тургенева и Толстого. Это является ошибкой. В основе данной ошибки лежит длительный запрет Герцена, его художественное наследие для познания того времени не меньше, а иногда и больше ценно, нежели произведения современных художников. Им интернациональная и революционная среда виделась шире.
Многообразие стран, людей, различных событий, укладов культуры, среди которых обитал Герцен, сказывались на его стиле и языке. Язык и стилистика Герцена значительно отступают от канонов школы. Он не боится ломать фразы, вставлять в них иностранные слова, прерывать изложение определенных фактов длительными рассуждениями, а рассуждения теоретические он мог прервать анекдотом времени Екатерины 2 или каким-то отрывком из разговора с Прудоном.
Язык произведений Герцена является тем же, что и в письмах интимного характера, и можно ощутить, что его язык является действительно живым, естественной разговорной речью, которую он не очень шлифовал, перед тем, как положить ее на бумагу. За данной стилистикой и языком стоит огромная и, при всем при этом, барская культура, которая осложнена тщательным изучением философии немцев и наполнена живым общением с редакциями и различными политическими клубами. Данное сочетание в значительной степени обогатило его словарь, и добавило смелости и свободы распоряжаться словарем, невзирая ни на какие образцы. Это, в свою очередь, в значительной степени усилило впечатления, правдивости, остроты, искренности и разнообразия повествования Герцена. Как отмечал Тургенев, язык Герцена является до безумия неправильным, но он приводит в восторг. Работы Герцена справедливо относятся к достижениям мировой литературы.
Обращаем Ваше внимание, что в биографии Герцена Александра Ивановича представлены самые основные моменты из жизни. В данной биографии могут быть упущены некоторые незначительные жизненные события.
Александр Иванович Герцен
(25 марта (6 апреля) 1812(18120406), Москва — 9 (21) января 1870, Париж) — русский писатель, публицист, философ, революционер.
Портрет Герцена. Николай Ге. 1867 год
Герцен родился 25 марта (6 апреля) 1812 года в Москве, в семье богатого помещика Ивана Алексеевича Яковлева
(1767—1846); мать — 16-летняя немка Генриетта-Вильгельмина-Луиза Гааг
, дочь мелкого чиновника, делопроизводителя в казённой палате в Штутгарте, которую Яковлев, возвращаясь после многолетнего путешествия по Европе, взял с собою в Москву. Брак родителей не был оформлен, и Герцен носил фамилию, придуманную отцом: Герцен — «сын сердца» (от нем. Herz).
Иван Алексеевич Яковлев - отец А.И. Герцена. Гравюра Лаврентия Серякова с литографии академика Горбунова, 1873-1879
Портрет Л.И.Гааг, матери А.И.Герцена. С оригинала И.З.Летунова 1820-х годов. Копия Натальи Герцен (Таты) — дочери писателя, 1864-1865 годы, Дом-музей А.И. Герцена
Первые годы мальчика прошли уныло и одиноко, но необыкновенно богато одаренная его натура стала развиваться очень рано. У матери научился он немецкому языку, в разговорах с отцом и гувернерами - французскому. В юности Герцен получил обычное дворянское воспитание на дому, основанное на чтении произведений иностранной литературы, преимущественно конца XVIII века. Благодаря знакомству с творчеством Шиллера, Герцен проникся свободолюбивыми стремлениями, развитию которых много содействовал учитель русской словесности И. E. Протопопов, приносивший Герцену тетрадки стихов Пушкина, Рылеева и пр., а также Бушо, участник Французской революции, уехавший из Франции, когда «развратные и плуты» взяли верх. К этому присоединилось влияние Тани Кучиной, молоденькой «корчевской кузины» Герцена (в замужестве Татьяна Пассек), которая поддерживала детское самолюбие молодого фантазёра, пророча ему необыкновенную будущность.
Уже в детстве Герцен познакомился и подружился с . По его воспоминаниям, сильное впечатление на мальчиков (Герцену было 13, Огарёву 12 лет) произвело известие о восстании декабристов. Под его впечатлением у них зарождаются первые, ещё смутные мечты о революционной деятельности; во время прогулки на Воробьёвых горах, мальчики поклялись бороться за свободу.
Преодолев препятствия со стороны отца, желавшего устроить для сына военную или дипломатическую карьеру, Герцен поступил в Московский университет и погрузился в новый, шумный мир. Отличаясь чрезвычайно живым темпераментом, Герцен много учится, много читает, но еще более говорит, спорит, проповедует.В 1833 Герцен с серебрянной медалью окончил физико-математическое отделение Московского университета. Ко времени учебы в университете относится встреча Герцена с Вадимом Пассеком, превратившаяся потом в дружбу, установление дружеской связи с Кетчером и др. Вскоре он поступил на службу в Московскую экспедицию Кремлевского строения. Служба оставляла достаточно свободного времени для занятий творчеством. Герцен задумал издание журнала.
А. И. Герцен. Портрет работы А. Збруева. 1830-е гг.
В 1834 году все члены кружка Герцена и он сам были арестованы. В последние дни своей жизни на свободе Герцен встретился со своей родственницей Натальей Александровной Захарьиной. С раннего детства она тайно обожала Александра, видя в нем единственный светлый луч в той мрачной и одинокой жизни, которая являлась ее уделом. «Еще ребенком я любила тебя без памяти, боялась тебя, и каждое слово твое было мне - закон…» - позднее писала она Герцену.
Их знаменательная встреча состоялась 9 апреля 1835 г. В этот день мать Герцена, Луиза Ивановна, отправилась в последний раз повидать сына перед долгой разлукой и решила захватить с собой племянницу. Свидание длилось всего несколько минут, поговорить практически не было возможности. На прощание Наталья, обливаясь слезами, произнесла: «Александр, не забывай же сестры!»... В камере было сильно накурено, и волосы её насквозь пропахли дымом, однако она ещё несколько дней после этого наотрез отказывалась их душить, чтобы сохранить в себе хоть что-то от Александра. Этот день впоследствии Герцен и Наталья часто будут вспоминать, он станет для них почитаемой датой.
В тюрьме Герцен пробыл девять месяцев, после чего был сослан в Пермь, а оттуда в Вятку. Александр приехал в Вятку с мешком папиных денег и гардеробом от кутюр. Привез даже ящики с французским игристым вином. Через полгода Герцен в Вятке был уже не один - сюда же сослали опального архитектора Витберга. Вдвоем им было не так скучно отбывать срок. Герцен пригласил нового друга поселиться вместе с ним в доме купца Мамаева на улице Московской. Холостяцкая квартира иногда превращадась в пьяный вертеп. «Шум оргий, по привычке, может подчас меня развлечь, - писал Герцен Наталье Захарьиной. - Этот шум напоминает мне пьянство юности, в котором грезились, как сквозь туман, видения высокие». От скуки Александр затеял связь с женой вятского чиновника Прасковьей Медведевой. Их роман протекал бурно, но когда женщина оказалась вдовой, жениться на ней расхотел. Тянул время. История эта долго терзала и мучила Герцена. От скандальной женитьбы его спас только отъезд.
В Вятке Герцен был определен на службу в канцелярию к губернатору Тюфяеву, типичному представителю дореформенной администрации. Тюфяев принял Герцена очень неприязненно, и не известно, чем бы окончились его придирки и преследования, если бы не случились некоторые благоприятные для ссыльного обстоятельства. Министр внутренних дел задумал учредить по всей России губернские статистические комитеты и потребовал от губернаторов прислать ему по этому поводу свои отзывы. Для составления ответа на такую неслыханную "входящую" пришлось обратиться к "ученому кандидату Московского университета". Герцен обещал не только составить требуемый "отзыв", но и заняться фактическим осуществлением желания министра, с тем чтобы его освободили от бесполезного ежедневного пребывания в губернаторской канцелярии и разрешили работать на дому. Тюфяеву пришлось на это согласиться. Вскоре произошло уже в более резкой форме столкновение Герцена с Тюфяевым, и ссыльному пришлось бы, наверно, совершить путешествие в места гораздо более отдаленные, если бы судьба еще раз не пришла Герцену на помощь. В это время путешествовал по России, в сопровождении Жуковского и Арсеньева, бывший тогда наследником престола Александр Николаевич. Тюфяев получил из Петербурга приказание устроить в Вятке, для ознакомления наследника с естественными богатствами края, выставку, расположивши экспонаты "по трем царствам природы". Пришлось снова обратиться к Герцену, который давал и объяснения наследнику. Удивленные обилием познаний у молодого человека в вятской глуши, Жуковский и Арсеньев стали подробно расспрашивать Герцена, кто он и каким образом попал он в Вятку. Узнав в чем дело, они обещали ходатайствовать о возвращении Герцена из ссылки. Полным успехом ходатайство это не увенчалось, но, благодаря Жуковскому и Арсеньеву, вскоре состоялось распоряжение о переводе Герцена из Вятки на службу советником правления во Владимир.
Герцен А.И. 1836. Витберг. Гос. Литературный музей
В Вятке, за полторы тысячи верст от Москвы, Герцен понял, что любит только двоюродную сестру, ангела чистой красоты. Александр Герцен вел с Натали большую переписку в период вятской ссылки. У них был трогательный эпистолярный роман. Красивый, романтичный. Герцен писал ей: «Божество мое! Ангел! Каждое слово, каждую минуту вспоминаю я. Когда ж, когда ж прижму я тебя к моему сердцу? Когда отдохну от этой бури?»
Во Владимире Герцен женился, увезши тайно из Москвы свою невесту Наталью Александровну Захарьину
(1817-1852).
Наталья Захарьина еще малышкой после смерти своего отца (брата Ивана Алексеевича Яковлева)
была «из милости» взята в дом его сестры, своенравной и деспотичной старухи Хованской. «Кругом было старое, дурное, холодное, мертвое, ложное, мое воспитание началось с упреков и оскорблений, вследствие этого - отчуждение от всех людей… углубление в самое себя…» - вспоминала она потом. Это «углубление в самое себя» навсегда осталось ее постоянным свойством…
Немалое место в ее жизни занимали книги, чтение. А самым главным событием юных лет стала переписка с двоюродным братом. Больше двух лет они писали друг другу письма, полные дружбы, уважения, нежности. Далеко не сразу Александр ответил на чувство Натальи: был пленен совсем другой женщиной, которая находилась рядом. Во-вторых, когда все-таки обратил на нее свое милостивое внимание, то оказался не одиноким - Натали предложил руку и сердце не кто-нибудь, а его старший брат! Согласия, естественно, не получил, а о его поступке тут же узнал Александр. И отозвался посланием:
«Старайся всеми средствами затушить эту страсть в нем, но помни, что всякое холодное слово - нож в сердце. Я воображаю себя на его месте… нет, этого не могу вообразить, ибо не могу тебя представить без любви ко мне».
А дальше настал день, когда княгиня Хованская, от которой долго скрывали переписку ее воспитанницы с ссыльным кузеном, наконец узнала правду. Придя в негодование, она решила немедленно пристроить Наталью замуж, пока не вернулся этот «каторжник», «человек без религии и правил». Княгиня объявила Наташе, что выдаст ее как родную дочь, обеспечив хорошим приданым, тем более что в женихах недостатка не было. Невеста решительно заявила, что не примет никаких предложений. Тогда начались оскорбительные придирки, домашние аресты.
Герцен знал, что обращаться к тетке бесполезно. Он написал отцу длинное письмо о своей любви и серьезных намерениях. Ответ не очень его удивил: отец спокойно советовал забыть пустые мысли, порожденные «праздностью и скукой ссылки». Тогда молодой человек тайно отлучился из Владимира и примчался в Москву. Ранним зимним утром, когда дом княгини еще не очнулся ото сна, он побывал у Наташи…
H. А. Герцен. К. Я. Рейхель. 1842 г. Масло
Прошло два месяца, и с помощью московских друзей Герцен сумел устроить побег своей невесты. 8 мая 1838 года Наташу привезли на Рогожскую заставу, где ее уже ждал возлюбленный. А на другой день вечером священник навсегда соединил их руки в маленькой «ямской» церкви.
Молодые поселились во Владимире, возле Золотых ворот. Летом 1839 года родился первенец - тоже Александр. Герцен успешно служил, состоялось примирение с отцом, часто навещали московские друзья, и денег было вволю, маячило окончание ссылки и снятие полицейского надзора.
Ах, если бы знали Вы… что за существо - жена Герцена! - восторженно писал Белинский Тургеневу. - Это женщина… прекрасная, тихая, кроткая, с тоненьким голоском, но страшно энергическая…»
Вр Владимире Герцен провёл самые счастливые и светлые дни своей жизни.
В 1840 году Герцену было разрешен въезд в обе столицы. В это время он сошелся с знаменитым кружком гегельянцев Станкевича и Белинского. На почве гегельянства произошло вскоре столкновение Герцена с Белинским, кончившееся их временным разрывом; потом, когда Белинский признал свои взгляды неправильными, между ним и Герценом установилась дружба, продолжавшаяся всю их жизнь.
Герцену сделали предложение перейти на службу в Петербург в канцелярию министра внутренних дел графа А. Г. Строгонова. Его произвели в коллежские асессоры, что равнялось чину майора, и уже прочили в вице-губернаторы. Но перлюстрация его писем владимирской знакомой обнаружила недозволенные мысли, и даже раскрытие одного военного секрета: на Волковом поле, во время артиллерийских опытов, был убит генерал Ботай, ранены генералы Берхман и Моллер и несколько человек нижних чинов. Герценом всерьез занялось III отделение. Наказание последовало по горячим следам. Государь распорядился отправить виновного опять в Вятку. И снова заступились высокопоставленные друзья и доброхоты. Высылку отсрочили на несколько месяцев, а Вятку заменили на Новгород, куда Герцен был послан на службу советником губернского правления. Там ему пришлось заведовать делами о злоупотреблениях помещичьей властью, делами о раскольниках и... делами о лицах, состоящих под надзором полиции, а в числе таких лиц был и он сам. От переживаний умер ребенок, которого вынашивала Наталья.
В Новгороде Герцен сильно переменился внутренне, его уже не привлекала служба в губернском правлении, и в мае 1842 года он получил разрешение уйти в отставку в чине надворного советника. После увольнения Герцену разрешили жить в Москве, под надзором полиции и без права въезда в Петербург.
В Москве у Герцена начались встречи с друзьями и дружеские попойки, пить начинал днем и возвращался в два ночи, а то и под утро. Однажды на рассвете он согрешил с горничной Катериной. Неизвестно, была ли эта связь замечена женой, беременной в очередной раз, но коварная горничная, вскоре получившая отставку от мучимого раскаянием хозяина, собравшись говеть, призналась барыне в своем грехе. Наталья была очень расстроена этим. Родившийся вскоре сын Иван прожил всего пять дней.
В 1844 году жена Герцена родила дочь Тату. На следующий год - новая беременность и роды Елизаветы, к сожалению, скончавшейся через одиннадцать месяцев.
Из Москвы Герцен часто ездит на собрания кружка Белинского. В 1845 был завершен начатый еще в Новгороде роман "Кто виноват?" В 1846 написаны повести "Сорока-воровка" и "Доктор Крупов".
В 1846 году умер его отец, оставивший в наследство Герцену полмиллиона рублей деньгами и немалую недвижимость.
В начале 1817 года Герцены выехали за границу, в Германию и Италию, поводом послужила болезнь жены. Весной 1847 года Герцен поселился в Париже, снял для семьи шикарную квартиру на авеню Мариньи и зажил по-московски хлебосольно и открыто.
В Европу Герцен приехал, настроенный скорее радикально-республикански, чем социалистически, Февральская революция 1848 года показалась Герцену осуществлением всех надежд. Последовавшее затем Июньское восстание рабочих, его кровавое подавление и наступившая реакция потрясли Герцена, который решительно обратился к социализму. Он сблизился с Прудоном и другими выдающимися деятелями революции и европейского радикализма; вместе с Прудоном он издавал газету «Голос народа», которую финансировал. В 1849 году, после разгрома радикальной оппозиции Луи Наполеоном, Герцен был вынужден покинуть Францию и переехал в Швейцарию, где и натурализовался; из Швейцарии он переехал в Ниццу, принадлежавшую тогда Сардинскому королевству. В этот период Герцен вращается среди кругов радикальной европейской эмиграции, собравшейся в Швейцарии после поражения революции в Европе, и в частности знакомится с Гарибальди. Известность ему доставила книга эссе «С того берега».
К парижскому периоду относится печальное увлечение его жены немецким поэтом Георгом Гервегом.
Георг Гервег (1817-1875) (nach einem Gemälde von Conrad Hitz)
Об этой истории в свое время подробно рассказал литературовед П. Губер:
«Он был свой, он был друг Александра… Георг Гервег втирался все дальше, все глубже в дом и в семью Герценов. Был ли у него при этом определенный план, трудно сказать. Вернее, что не было. Но он был приживальщик по натуре, по инстинкту… Любил ли Гервег намеченную им жертву? По всем вероятиям - да, особенно в начале романа. Но, конечно, любил по-своему. Ему довольно легко удалось смутить ее душевный покой. Но этого ему было мало. Его целью, его почти нескрываемым идеалом был, по-видимому, брак втроем, а то так и вчетвером…»
Георг Гервег появился в доме у Герценых в июне 1848 г. Гервег был хорош собой. «Удивительно красивый мужчина, - свидетельствует один из его современников, - Темные, шелковистые, уже слегка седеющие волосы, мягкая борода, пылающие глаза, смуглый цвет лица. Кроткие черты и маленькие нежные руки».* Эмма же, его жена, была не просто дурна, она была безобразна: «прусский унтер в юбке».
Эмма ГЕРВЕГ (1817 — 24.3.1904),
Отсутствие женственной грации неприятно поражало в ней. «От резкого голоса до угловатых движений и угловатых черт лица, от холодных глаз до охотного низведения разговора на двусмысленные предметы - у ней всё было мужское», - рассказывает А.И.Герцен. Но у неё был характер и деньги, а Гервег, по словам Герцена, «беден как Ир». Но революция разорила отца Эммы, источник материальных благ иссяк. Очутившись в Париже, Гервег ищет прибежище в семье Герценых. Георг Гервег был натурой артистической, и не только потому, что имел бесспорный поэтический дар. Его артистизм проявлялся ещё и в том, что он мог очень быстро, и, на поверхностный взгляд, глубоко воспринимать и делать своими мысли и чувства хозяина дома. Герцен всё больше, всё теснее сходился с Гервегом. Гервег же во всём с ним согласен, он разделяет и его пессимизм, и его скептицизм, и его разъедающую иронию. Наталья просто очарована Гервегом, а Эмма готова на всё, лишь бы её обожаемый муж мог обедать в дорогих ресторанах, одеваться у модных портных. И Герцен щедро оплачивает портных и никогда не забывает пригласить Гервегов в ресторан...
Гервеги днюют и ночуют у Герценых. Гервег после всех своих неудач замкнулся, «ему постоянно был нужен проводник, наперстник, друг и раб вместе», - писал Герцен в «Былом и думах». Герцен таким «проводником» стать не мог. Наталья же, хотела стать его наперстницей и другом: «Ты не понимаешь тоску по нежному вниманию матери, друга, сестры, которая так мучит Гервега, - говорила она Герцену,- Я его понимаю, потому что сама это чувствую... Он большой ребёнок, а ты совершеннолетний...»
Наталья с радостью приняла немецко-сентиментальное обращение Гервега к ней и к Герцену - «близнецы», к «близнецам» Гервег относил и себя, однако на Эмму это не распространялось. Это была своего рода игра, и Герцен был вовлечен в неё только потому, что мысли и чувства его были заняты другим.
Июль 1849 г. Семья Герценых перебирается в Женеву. Гервег также перебирается в Женеву, где он берётся за устройство в различных немецких издательствах статей, написанных к тому времени Герценым. Отношения между ними как будто бы самые близкие, задушевные. Однако теперь все мысли Герцена уже заняты интуитивными предчувствиями и переживаниями о том, что с Наташей происходит что-то непривычное. Они как-то отдалились друг от друга. Зато Гервег приблизился к Наташе на расстояние, которое уже превышает границы дружбы. «Мне было нечего делать, я молчал и с грустью начинал предвидеть, что этим путём мы быстро дойдём до больших бед и что в нашей жизни что-нибудь да разобьётся...»
Герцен Н.А. 1844. Неизвестный художник. Институт Русской литературы РАН
Наташа же была счастлива как никогда. Она была настолько полна Гервегом, что, забывая обо всём, описывала буквально каждый его шаг, каждую смену настроений…Эмме Гервег, находившейся в Париже, чем и пробудила в ней глухую ревность.
Нет, Герцена она по-прежнему любила: «Александр - что это за юная, свежая натура, светлый взгляд, светлое слово, живая жизнь...с ним держишься на такой вышине...в такой ширине, что все кажутся тяжёлыми жуками, роющими землю». Про Гервега же она добавляла, что «изящнее, поэтичнее не знает натуры».
«Право же, я иногда думаю, что общество и любовь этих двоих людей могут превратить меня в совершенное существо»... Итак, Наталья не считает нужным делать выбор, она чувствует себя очень уютно в образовавшемся любовном треугольнике: «Все мы так сжились - я не могу себе представить существования гармоничнее». Радужная мечта, которую она принимает за действительность.
Герцен ожидал, что Гервег откроет ему, как другу, свою тайну раньше, чем объяснится с Натали. По его мнению, такова была этика взаимоотношения друзей - единственно возможная для Герцена. Но это было всего лишь очередное его заблуждение - человека, отвергавшего ту «мещанскую» мораль, которую проповедовал Гервег. Напрасны были ожидания Герцена, как и надежды на то, что всё могло бы пойти «человечественно».
22 декабря 1849 г. Герцен с матерью выезжает в Париж. По дороге Герцен виделся с Гервегом. «Он бросился ко мне, как будто мы месяцы не видались...Я ехал вечером в тот же день - он не отходил от меня ни на одну минуту, снова и снова повторяя слова самой восторженной и страстной дружбы. Зачем он тогда не нашёл силы прямо и открыто рассказать мне свою исповедь?...Это была чуть ли не последняя минута, в которую я ещё в самом деле любил этого человека...»
Ситуация завершилась отъездом Герценых в Ниццу. Назревающий скандал, казалось, уладился. Однако история оставалась неразрешённой.Наталья была беременна, Гервег обвинял её в измене. Больше всего, чуть ли не до обморочного состояния, она боялась одного - как бы Гервег или Эмма, когда приедут в Ниццу, «не проговорились» Герцену. Эмма же была целиком в курсе дел мужа, она даже передавала Наталье любовные письма от Гервега.
В Ницце Герцены сняли двухэтажный дом; второй этаж предназначался Гервегам. Но Гервег не спешил в Ниццу. Наталья же извелась в ожидании, в потаённом письме она вновь предупреждает Гервега: «У него [Герцена] не должно никогда возникать и малейшего подозрения - или же я погибну: это не фраза - на фразы я никогда не была способна...»
Наконец явился Гервег. Приехала и Луиза Ивановна, мать Герцена - умная, много пережившая женщина, она сразу поняла, что семейная жизнь сына дала трещину. Эмма часами ревела в спальне Наташи. Гервег грозился, что утопится или застрелится. Всё быстро неслось к развязке. Её задержало рождение Ольги. 20 ноября 1850 г. у Натальи родилась дочь.
Гервег требует от Натальи, чтобы она немедленно разорвала с мужем и ушла из семьи. Несмотря на весь его эгоизм, себялюбие, он понимал нелепость своего положения в доме. Так же он знал, что Герцен, даже если Наталья бросит его, не оставит её в бедности. А раз так - будущее Гервега в отношении финансов обеспечено. Наталья же готова была бросить всё и идти за Гервегом. Но...не ушла. Она выплакала всё своё «несчастное увлечение» и осталась с Герценым. А Гервег не сдаётся. Он продолжает донимать Наталью письмами, грозит, что зарежется в присутствии Герцена.
Трагикомедия разыгрывалась довольно долго, пока Герцен не дал Эмме огромную сумму денег, заплатил за нее все долги, только тогда Гервеги всей семьей отправились в Геную.
Все это сбросило в глазах Натальи Гервега с «небесного пьедестала»... однако она продолжала втайне писать ему.
В конце концов Александр Иванович прямо спросил жену в письме о ее отношении к Гервегу. Желает ли она разъехаться? При этом намекнул, что сын станет жить с ним… Наталья Александровна встрепенулась - первенец Саша был предметом ее болезненной и всепоглощающей привязанности:
Акварельный портрет Натальи Александровны Герцен, К. А. Горбунов, 1841 г.
«Что ты!.. Что ты! Я - разлучиться с тобой!.. Нет, нет, я хочу к тебе, к тебе сейчас…»
В Турине наступило очередное примирение супругов. И снова посыпались удары безжалостной судьбы. 16 ноября 1851 года протараненный другим кораблем около Гиерского архипелага затонул пароход "Город Грасс", на котором плыли в Ниццу мать Герцена и его глухонемой сын Коля. Трупов их так и не нашли.
Катастрофа доконала Наталью Александровну. Её мучили кошмарные видения. А тут еще снова Гервег прислал письмо, в котором упрекал жену Герцена в измене ему, любимому (собой, разумеется), и язвительно намекал, что судьба мстит за него, потопив в море исчадие (его выражение!) и семью Герценов.
Взбешенный Александр Иванович был готов незамедлительно ехать в Геную и пристрелить подлеца, как собаку. Его удержала только болезнь жены, но, к сожалению, не удержала от показа ей злополучного послания негодяя. С этой минуты презрение Натальи Александровны переросло в ненависть, и она 18 февраля 1852 года написала Гервегу: "Ваши преследования и ваше гнусное поведение заставляют меня еще раз повторить, и при том, при свидетеле, что я уже несколько раз писала вам. Да, мое увлечение было велико, слепо, но ваш характер вероломный, низкоеврейский, ваш необузданный эгоизм открылись во всей безобразной наготе своей во время вашего отъезда и после, в то самое время, как достоинство и преданность Александра росли с каждым днем. Несчастное увлечение мое только послужило новым пьедесталом, чтобы возвысить мою любовь к нему. Ваши доносы, ваши клеветы против женщины вселяют Александру одно презрение и отвращение к вам. Вы обесчестили себя этой низостью. " Это письмо отправили Гервегу, но он вернул его вроде бы непрочитанным, хотя две из трех печатей были сорваны. Разными путями мнение разгневанной женщины все же довели до адресата.
28 января 1852 г.Герцен получает по почте письмо Гервега с вызовом на дуэль. Герцен знал, что жизнь Натальи находится на волоске, и если она узнает о дуэли - тогда смерть: если не от разрыва сердца, то от преждевременных родов. Но если он отклонит вызов, то в глазах общественности прослывёт трусом, ведь Гервег не ограничился одним письмом: очень многим оно было предварительно показано и рассказано, что «идеальная жена» ушла бы к Гервегу, но Герцен держит её силой и моральным давлением. Ранее Герцена о письме узнали и Фогт, и Энгельсон, а уж Эмма на всех перекрёстках раззвонила, что её муж покроет позором Герцена, даже если при этом «надобно будет пройти через трупы детей и посадить нас всех и самого себя на скамью подсудимых в уголовном суде»
Герцен же решил отказаться от дуэли и расправиться с Гервегом другим способом - передать эту историю на рассмотрение суда чести. Европа тогда их не знала. Суд по законам любого государства был неприемлем для революционеров, изгнанников. Значит, судьями должны были стать лица, чей авторитет неоспорим. И Герцен ухватился за эту мысль. Своей «распре» с Гервегом Герцен хотел придать политическое, гражданственное значение.
Но «фемический» суд, суд чести, так и не состоялся. Организовать представительный форум судей в измельчавшей среде швейцарских и итальянских эмигрантов было нереально. Герцен апеллировал к Рихарду Вагнеру, но получил от него вежливый отказ.
А 30 апреля у Натали Александровны родился последний сын, недоношенный, но живой, которого в честь города, где так замечательно начиналась совместная жизнь Герценов, назвали Владимиром. Новорожденный прожил сутки.
2 мая 1852 Наталья Александровна умерла, завещав заботу о своих детях Н. А. Огаревой-Тучковой, наметив тем самым чертеж еще одного, последнего треугольника.
«У нее ум и сердце… были неразрывны, - писал Герцен уже взрослому сыну. - Да, это был высший идеал женщины!»
Этот год для Герцена был годом скитаний и поисков судей: вместе с сыном Сашей он побывал в Генуе, Лугано, Луцерне, Париже. Общественное мнение Европы, знавшее об истории понаслышке, склонялось не в пользу Герцена. «Мне удалось тронуть несколько человек...вот и всё»,- вспоминает он.
Европейцев эта история позабавила, но не более того. А в России она получила прелюбопытнейшее развитие. Для разночинной интеллигенции середины XIXв Герцен был великим и премудрым учителем. И именно семейные скандалы Герцена всерьёз заставили интеллигенцию задуматься над «женским вопросом".
И снова обратимся к П. Губеру:
«Кто виноват?» - спросил сам Герцен в романе, специально посвященном проблеме супружеской измены… Мне кажется, что ответ на этот вопрос с очевидностью вытекает из всего сказанного: виноват сам Герцен. И не тем виноват, что изменил жене в Москве с ее собственной горничной и впоследствии так часто покидал ее в душевном одиночестве, а тем, что не умел, как должно, защищать свой внутренний мир от глубоких интервенций со стороны…»
В 1852 году Герцен переезжает в Лондон, где проживёт около 10 лет. В 1856 году к нему приезжает Огарев с Н. А. Тучковой
.
Н.А. Тучкова-Огарева
Первое знакомство Натальи Алексеевны Тучковой с Герценым относится к 1846 году, Тучковы жили тогда на Трубе - не слишком престижном районе второй столицы, в нанятом доме. Своих многочисленных владений в Москве к тому времени они уже лишились усилиями деда, Алексея Алексеевича Тучкова, наделенного множеством художественных и артистических наклонностей, страстного коллекционера, растерявшего свое несметное богатство из-за пагубной страсти к картам. Братья деда - литераторы, военные и герои, верой и правдой послужили отечеству, и на памяти многих россиян был подвиг двух славных Тучковых - старшего Николая и младшего Александра, обагривших кровью поле Бородинского сражения.
Мать девочек, Натали и Елены - Наталья Аполлоновна, урожденная Жемчужникова, происходила из военной семьи среднего достатка, в высшей степени благородной и добропорядочной. Отец сестер - тоже Алексей Алексеевич Тучков, еще хранивший заветы декабристской чести (член Союза благоденствия), сам немало пострадавший по причине причастности к приверженцам российской свободы, слыл человеком умным, авторитетным, мнение которого даже по литературной части, ценилось на вес золота.
«Отечественные записки», первейший литературный журнал, уже многих поразил замаскированным, даже предосудительным названием-вопросом романа Искандера, поставленным перед широкой публикой. «Кто виноват?» - считай, как хочешь. Конечно, Виссарион Белинский все, как надо, объяснил, хвалил безмерно. Успех, известность. Но много недоброжелателей, и цензура не дремлет. Герцен непременно хотел показать свое выстраданное детище А.А. Тучкову. Тот болел, маялся ухом - вот и повод двойной навестить старика...
Натали помнит, как Александр вихрем вбегал наверх, в комнату отца, а они с сестрой, прижавшись друг к другу - одной 17, другая - на 2 года старше, в «полукоротких платьях», в черных фартучках, заслышав звук его дрожек, шептались: «Ах, это Герцен - верно, читать папа». Как только Герцен вошел, не осмеливались остаться, но «что-то влекло встретиться глазами, сконфузиться и убежать…»
«Ах, Герцен, если б тогда кто-нибудь мне шепнул: вот отец твоих детей, - напишет Наталья Алексеевна Тучкова-Огарева Александру Ивановичу Герцену где-то на перепутье их эмигрантских разъездов и странствий в 1866 году, - как странно и страшно это».
Герцену Наташа Тучкова запомнилась совсем иначе, в отсветах итальянских факелов, на балконе, рядом с итальянским вождем, защитником Римской республики Чичероваккио, в марте 1848-го. Так, во всяком случае, она впервые появляется на страницах «Былого и дум», стоящей на этой «каменной трибуне» ввиду ликующего народа, с тремя другими молодыми женщинами - Натальей Герцен, Еленой Тучковой и Марией Корш.
Всю зиму 1847 года и начало 1848 года Герцены путешествовали по Италии в сопровождении А. А. Тучкова, его жены и двух молоденьких дочерей, Натальи и Елены. Тучковы жили в том же доме, что и Герцен, в Париже и были неразлучны с его семейством. Приходили всякий день Иван Тургенев и Павел Анненков.
Наталья Герцен очень полюбила младшую дочь Тучковых Наталью, называя ее именем героини Жорж Санд - Консуэла, «Consuelo di sua alma», «Утешение моей души», а та отвечала ей страстной взаимностью. Сверхромантическая дружба-любовь (предшествующая роману с Гервегом) перехлестнула все границы, придала энергию и смысл существованию тридцатилетней матери семейства, судорожно искавшей удовлетворения своих накопившихся эмоций. «Я тебя люблю, влюблена в тебя…» - не раз повторяла младшей Натали в своей экстатической манере ее новая подруга. «Ни одна женщина не была любима так женщиной, как ты <…> В тебе, Natalie, только в тебе я нашла товарища, только такой ответ на мою любовь, как твоя, мог удовлетворить меня, оттого, что я отдаюсь с увлечением, страстно».
Родители Натали не оставались в стороне от этих преувеличенных «увлечений и страстей» своей неуравновешенной, незаурядной дочери, с детства отличавшейся непокорным, «энергическим» характером, бескомпромиссностью и ничем не сдерживаемым свободолюбием, точнее сказать, своеволием. Презрение к «мещанским», общепринятым правилам поведения, эксцентричность поступков (почему бы юным сестрам ни надеть в Париже мужские костюмы, подобно неистовой Санд?), само собой, не могли вызвать особого восторга даже у такого вполне либерального человека, как их отец. Об экстравагантных наставлениях в письмах Натальи Герцен, этой «прелестной дамы» (по определению Тучкова), нечего и говорить. «Не пренебрегайте настоящим, будущего нет <…> есть только то, что есть», «Живите полнее, мои милые, живите, без оглядки», - писала она сестрам Тучковым.
Потом жизнь всех развела, закрутила, и Тучковы в августе вернулись на родину. Потом Наталья Тучкова вышла замуж за Н.П. Огарева..
Год спустя после приезда в Лондон Герцен и Наталья Тучкова-Огарева фактически уже были мужем и женой. Огарев безропотно нес свой крест и даже оставался жить с ними в одном доме. Вскоре у Натальи Алексеевны рождаются от Герцена дочь Лиза, а затем близнецы. Отцом детей числился, конечно, Огарев, которого Лиза очень любила, пока ей в 10-летнем возрасте не открыли, кто ее настоящий отец (на этом пагубном для психики девочки решении настояла Тучкова).
Мучительная напряженность в личной жизни, неудовлетворенность семейным бытом, который никак не походил на счастье у домашнего очага, давно рисовавшееся ей в мечтах, повседневные укоры самой себе за Огарева, сложные взаимоотношения с детьми Герцена и окружающими -- создавали невыносимо тягостную обстановку для молодой женщины, --ведь Тучковой в 1859 году исполнилось всего тридцать лет. И хотя эту тягостную обстановку она сама постоянно усложняла всем своим поведением, невольно кажется, что Тучкова была скорее жертвой своей неудачно сложившейся жизни. Недаром старшая дочь Герцена, Наталья Александровна, много лет спустя, когда Тучковой уже не было в живых, писала, что о ее роли в жизни Герцена "нужно писать с осторожностью": "Нужно помнить, что она очень страдала и что все-таки ей были присущи и хорошие стороны" . Тяжелым ударом для нее явилась смерть в 1864 году обоих близнецов. Потеряв душевное равновесие, она с маленькой Лизой мечется по городам Западной Европы, терзая Герцена постоянной угрозой увезти дочь в Россию. "Я люблю Лизиного отца, -- писала Тучкова сестре на родину в декабре 1865 года, -- но многое, тяжелое лежит между нами, мы не можем вместе жить. На его месте я бы отпустила нас к вам, но он думает иначе"br />
В Лондоне Герцен начинает работу над книгой-исповедью, книгой воспоминаний "Былое и думы" (1852 - 68), основывает Вольную русскую типографию для печатания запрещённых изданий и с 1857 года издает еженедельную газету «Колокол». Примечательно, что в июле 1849 года Николай I арестовывает все имущество Герцена и его матери. Последнее на тот момент уже было заложено банкиру Ротшильду, и тот, пригрозив оглаской Нессельроде, занимавшему тогда пост министра финансов в России, добился снятия императорского запрещения.
Пик влияния «Колокола» приходится на годы, предшествующие освобождению крестьян; тогда газета регулярно читалась в Зимнем дворце. После крестьянской реформы её влияние начинает падать; поддержка польского восстания 1863 год резко подорвала тиражи. В то время для либеральной общественности Герцен был уже слишком революционным, для радикальной — чересчур умеренным. 15 марта 1865 года под настойчивым требованием русского правительства к правительству Её величества редакция «Колокола» во главе с Герценым покидает Англию навсегда и переезжает в Швейцарию, гражданином которой Герцен к тому времени является. В апреле этого же 1865 года туда переводится и «Вольная русская типография». Вскоре начинают переезжать в Швейцарию и люди из окружения Герцена, например в 1865 году туда переезжает Николай Огарёв.
Н. Огарев и А. Герцен
Герцен с Огаревым будут продолжать поддерживать тёплые дружеские отношения и жить практически неразлучно до его смерти. «Во всём мире у вас [имеются ввиду все дети Герцена] нет ближе лица, как Огарев,- вы должны в нём видеть связь, семью, второго отца. Это моя первая заповедь. Где бы вы ни были, случайно, средоточие вас всех - дом Огарева...»
9 (21) января 1870 года Александр Иванович Герцен умер от воспаления лёгких в Париже, куда незадолго перед тем прибыл по своим семейным делам. Был похоронен на кладбище Пер-Лашез. Позже его прах был перевезен в Ниццу и погребен рядом с могилой его жены.
ДЕТИ ГЕРЦЕНА:
- сын Саша Герцен-младший (1839-1906, ученый физиолог. Хотя и Герцен и Н. П. Огарев хотели бы видеть его продолжателем их дела, они поощряли его научные занятия. Огарев, которого естественные науки всегда интересовали, предлагал ему обсуждать естественно-научные вопросы в письмах. Во Флоренции он был ассистентом в лаборатории известного физиолога Морица Шиффа. Его жена, итальянка Терезина Феличе (1851-1927), родила ему девять детей. После тринадцати лет работы во Флоренции он получил профессорскую кафедру в Лозанне; последние тридцать лет своей жизни Александр Александрович Герцен провел в окружении своей семьи в Швейцарии.
- дочь Наталья (1841), недоношенная, прожила 2 дня.
- сын Иван (1842), прожил 6 дней, умер от водянки.
- сын Коля (1843), родился глухонемым, погиб вместе с матерью Герцена, Луизой Ивановной, 16 ноября 1851г в результате кораблекрушения.
- дочь Наталья, с рождения звали Татой (1844-1936), старшая дочь А. И. Герцена и Н. А. Герцен - была прекрасной художницей.
- дочь Елизавета, называли Лика (1846), умерла.
- дочь Ольга (в замужестве -- Моно; 1850--1953), дочь А. И. Герцена и Н. А. Герцен
- сын Владимир, названный так в память о счастливом времени, проведённом во Владимире (30 апреля 1849г). Прожил всего сутки.
- Дочь Лиза (1858--1875(, родившаяся от брака с Огаревой-Тучковой. Официально считалась дочерью Огарева и называла Герцена «дядей». Окончила жизнь самоубийством в 17 лет через 5 лет после смерти Герцена. из-за неразделенной любви к 44-летнему французу во Флоренции в декабре 1875 года.
- Близнецы Елена и Алексей (1861 - 1864), дети А. И. Герцена и Н. А. Тучковой-Огаревой.
Знаменитый русский либерал-радикал и западник Александр Иванович Герцен долго изображался в нашей исторической литературе образцом свободолюбия, гражданской чистоты и мудрости. Однако рассмотрение подробностей его биографии вырисовывает совсем иной образ: презиравшего Россию богача-аристократа, которой обратился к политике из честолюбивых целей и, несмотря на многолетние усилия, не достиг ни в ней, ни в литературе ничего выдающегося, как откровенно дутый авторитет.
Александр Герцен (родился 25 марта 1812) был внебрачным сыном родовитого и богатого московского дворянина Ивана Алексеевича Яковлева, который, как и царская династия Романовых, вёл свой род от боярина Андрея Кобылы. Матерью Александра Герцена была 16-летняя немка из Штутгарта Генриетта Вильгельмина Луиза Гааг (Яковлев привёз её из-за границы, где прожил 10 лет). Так как брак родителей не был оформлен, Яковлев не мог дать сыну свою фамилию и придумал ему «искусственную» – Герцен («сын сердца», от немецкого Herz).
Отец Герцена отличался странностями характера и наклонностью к скептицизму, унаследованной от него и сыном. Саркастичный мизантроп, Иван Яковлев донимал своими выходками окружающих. Друзей у него почти не было, поэтому своё детство Александр Герцен провёл замкнуто. Нанимаемые ему отцом учителя не отличались высокой подготовленностью, но сильно влияли на мальчика в смысле «свободомыслия». Педагог-француз Бушо рассказывал мальчику о великой французской революции . Студент-медик И. Е. Протопопов, преподававший русскую литературу , приносил ему запретные политические стихи Пушкина («Оды на свободу», «Кинжал») и Рылеева («Думы»).
Томясь одиночеством, юный Саша Герцен прочёл немало книг из богатой библиотеки отца. Ранее знакомство с произведениями «просветителей » (Вольтера , Бомарше , Гете , Шиллера ) укрепило развило в нём «критический дух». Его поощряли один из двоюродных братьев, А. А. Яковлев, естествоиспытатель и материалист, а также сверстница и родственница, Таня Кучина, пылкая и сентиментальная внучка дяди Герцена, которая поддерживала детское самолюбие молодого фантазёра, пророча ему необыкновенную будущность.
Лет в 12-13 Александр близко сошёлся ещё с одним своим дальним родственником – Николаем Огарёвым , который был не менее его самого наклонен к мечтательности. Двое мальчишек часто и с одобрением рассуждали о декабристах – участниках недавнего (1825) аристократического заговора с целью «избавить крестьян от крепостного права» (отобрав у них при этом в пользу дворян почти всю землю) и «дать России свободу» (после минимум 10 лет «подготовительной» неограниченной диктатуры). Во время одного припадка восторженности Герцен и Огарёв дали на Воробьёвых горах клятву «пожертвовать жизнью в борьбе за благо родины». Этот наивный театральный акт двух неоперившихся малолеток по сей день всерьёз почитается «либералами» чуть ли не как «заря освобождения России».
В 1829 Александр Герцен поступил на физмат московского университета. В университете вокруг всегда тяготевшего к лидерству Герцена и Огарёва сложился кружок товарищей, состоявший в основном из подобных им знатных дворян. Они вместе восхищались конституционализмом, идеей республики, радикализмом французской революции, казнью Людовика XVI и вошедшим тогда в моду социалистическим учением Сен-Симона . В сенсимонизме золотую молодёжь особенно привлекала проповедь свободной любви и «искупления плоти». Кружок Герцена шумно приветствовал июльскую революцию 1830 во Франции , отдавшую власть от «клерикалов» в руки вороватой буржуазной олигархии («июльская монархия Луи Филиппа »).
В надежде на протекцию богатых отцов, Герцен и его друзья не стеснялись допускать «шумные студенческие выходки» с политическим подтекстом. Мало-помалу их кружком заинтересовалась полиция. В 1833 Герцен окончил университет, а в июле 1834 его арестовали по обвинению в пении революционных песен на одной разнузданной пирушке. Во время затянувшегося разбирательства Александр Иванович девять месяцев провёл в тюрьме. Следственная характеристика аттестовала его как «вольнодумца, весьма опасного для общества».
Портрет Александра Герцена в молодости. 1830-е
Герцена сначала сослали в Пермь, но, видимо, по влиятельному заступничеству вскоре перевели оттуда в гораздо более близкую Вятку. Там молодой бунтарь провёл два с лишним года на хорошей служебной должности, что выставлялось потом почти «мученичеством». В 1837 через Вятку проезжал наследник цесаревич (будущий император Александр II) со своим воспитателем, прославленным поэтом Жуковским . Герцен сумел понравиться цесаревичу устройством для него выставки местных произведений и личными пояснениями при её осмотре. По ходатайству Жуковского Герцена перевели из Вятки во Владимир (конец 1837).
Ещё из Вятки Герцен завязал переписку с Натальей Захарьиной, внебрачной дочерью одного из братьев его отца. Обмен письмами перешёл в любовь на расстоянии. Родные были против их брака, но Герцен, переехав во Владимир, тайком увёз Наталью из Москвы и обвенчался с ней (1838).
В Вятке Герцен без препятствий со стороны правительства начал свою литературную карьеру: отправил в известный журнал «Телескоп» статью о немецком прозаике Гофмане . В июле 1839 с Герцена был снят полицейский надзор, ему разрешили приезжать в Москву. В начале 1840 Александр Иванович получил новую хорошую должность: в канцелярии министра внутренних дел, расположенной в Петербурге. На службу он не слишком торопился, до отъезда в столицу два месяца прожил в родной Москве. Здесь Герцен встретился со многими старыми товарищами, которые входили уже в кружок, основанный умершим летом 1840 Николаем Станкевичем . Там поклонялись философии Гегеля и её ложно истолкованному тезису «всё действительное разумно». Эту мысль (клонившую и к полному оправданию существующей власти) одно время разделяли даже Бакунин с Белинским. Революционера Герцена шокировало такое «раболепство перед правительством». На этой почве произошло резкое столкновение между ним и Белинским . Плохо знакомый с гегельянством Герцен обратился к его изучению, трактуя эту систему не как оправдание существующей действительности, а как «алгебру революции». Это толкование вскоре воспринял кардинально поменявший взгляды Белинский.
Герцен вскоре уехал на службу в петербургское министерство. В конце 1840 власти вскрыли его письмо к отцу с резким отзывом о столичной полиции. Герцена отправили за это в новую «ссылку»: советником губернского правления в Новгород. Он прибыл туда в июле 1841, а в начале 1842 уже подал в отставку, ибо благодаря богатым отцовским средствам не нуждался в служебном заработке. Вначале ему предписали не выезжать из Новгорода, но летом 1842 разрешили вернуться в Москву.
В Новгороде Александр Иванович продолжал изучение философии и ещё больше «полевел», превратившись из деиста в материалиста . Особое впечатление на него произвела атеистическая книга Фейербаха «Сущность христианства». В Москве Герцен вместе с Белинским и Грановским стал во главе западников . Другие бывшие члены кружка Станкевича основали славянофильское течение , к которому Герцен и его друзья относились с крайней враждебностью. Герцен развернул довольно широкую литературную деятельность, плодами которой стали публицистические статьи «Дилетантизм в науке», «Дилетанты-романтики», «Цех учёных», «Буддизм в науке», «Письма об изучении природы». Герцен проповедовал в них свои идеи довольно осторожно, но они просматривались между строк и имели немало влияние на молодёжь. Вскоре Герцен перешёл и к беллетристике, написав: «Записки доктора Крупова», роман «Кто виноват?» (1846), поднявший вопрос о «свободе чувства и положении женщины в браке», и «Сороку-воровку» (1848, тема – печальная судьба крепостной актрисы). Взгляды Александра Ивановича на религиозные и моральные вопросы были настолько радикальны, что их отвергли даже многие западники. На этой почве Герцену пришлось порвать с целым рядом друзей.
Уже это склоняло его к отъезду за границу. Решение покинуть Россию ускорила смерть отца Герцена в марте 1846, после которой Александр Иванович унаследовал огромное состояние. В январе 1847 Герцен выехал с женой в Европу. Из Парижа он вскоре стал пересылать в либеральный журнал «Современник » корреспонденцию о французской жизни: «Письма из Авеню Мариньи».
В 1855 г. вышла первая книжка знаменитого альманаха Герцена «Полярная Звезда». Этот сравнительно небольшой журнал, которому русские либералы придавали огромное значение, выходил лишь раз в году до 1862 г. (в 1860 не издавался, после 1862 – пропуск до 1868, когда вышел – уже в Женеве – последний, восьмой , номер). Поначалу этот резко враждебный российскому правительству альманах был даже русскими западниками встречен гневно, но с началом реформ Александра II отношение к нему улучшилось.
В 1856 к Герцену в Лондон приехал его старый задушевный друг Огарёв, к тому времени почти совсем спившийся и промотавший большую часть некогда громадного состояния своей семьи. Романтические воспоминания о легендарной клятве на Воробьёвых горах не помешали Герцену отбить у Огарёва жену: в 1857 Александр Иванович начал жить с Натальей Огарёвой-Тучковой. Вскоре у них родилась дочь Елизавета (которая в 1875 г. 17-летней покончила с собой из-за неразделённой любви к 44-летнем французу).
Герцен и Огарев. 1861
Эти семейные перипетии не помешали Герцену и Огарёву начать с 1 июля 1857 г. совместное издание «Колокола» – оппозиционного русского журнала, выходившего сперва один, а потом два раза в месяц. Роль Огарёва в издании, впрочем, была минимальной. «Колокол» был наполнен призывами к «прекращению в России произвола», к освобождению крестьян, хотя последнее, по мысли Герцена, надо было потом продолжать шагами по направлению к социализму (т. е., он хотел всего лишь заменить «помещичье рабство» крестьян рабством у государственной бюрократии). В тогдашнюю эпоху идейных шатаний «Колокол» был довольно популярен у российской высокопоставленной «образованщины». Но значение этого журнала не нужно переоценивать: его тираж на пике популярности составлял лишь 2500-3000 экземпляров.
В конце 1861 в Лондон к Герцену прибыл и бежавший из Сибири проповедник социального насилия Бакунин . В 1863-1864 вспыхнуло восстание против царя в Польше , начавшись с предательского истребления спящих безоружных русских солдат в казармах. Одной из главных причин восстания было нежелание польской шляхты освобождать своих крестьян с землёй по русскому образцу 1861. Возбуждая национальную ненависть против России, польские и литовские магнаты упорно не желали жертвовать в пользу собственного народа сколько-нибудь весомой частью своих аристократических привилегий. Как и во время кровавого восстания 1830-1831 , мятежники выставили требование восстановить Польшу в границах 1772 (до трёх разделов) – то есть по Днепр на востоке , с прирезкой большей части украинских и белорусских областей.
Несмотря на такие цели бунта, несмотря на то, что поляков тут же стали деятельно поддерживать недавно воевавшие с Россией в Крыму французское и английское правительства, «Колокол» Герцена всецело стал за польское движение и призывал русских военнослужащих переходить на сторону поляков с оружием в руках. Бакунин собирался лично участвовать в военной высадке против России с берегов Скандинавии. Это вызвало в России сильное возмущение. Тираж журнала сразу упал в 5-6 раз, примерно до 500 экземпляров, – и больше уже никогда не превышал этой цифры.
Газета Герцена «Колокол»
Духовное влияние Герцена на Россию сразу растаяло, его довольно бесславная политическая роль была сыграна. В марте 1865 в результате настойчивых требований русского правительства к британскому редакции «Колокола» пришлось уехать из Лондона в Женеву, ставшую тогда новым центром русской эмиграции. Но с молодым поколением русских эмигрантов пожилой Герцен не сошёлся. В июле 1867 «Колокол» был окончательно прекращён. Через полгода Герцен попытался начать выпуск под тем же названием газеты на французском языке «для ознакомления Франции с русской жизнью», но и она через год прекратилась на 14-15 номере. Провалилась и потуга вернуть к жизни «Полярную звезду». Полностью изданная в 1868 книга воспоминаний Герцена, «Былое и думы», имеет определённую ценность как биографически-исторический источник, но крупными литературными достоинствами не отличается.
Осенью 1869 Александр Герцен поселился в Париже, всё ещё рассчитывая дождаться удобного момента для возобновления «Колокола», но в январе 1870 он скоропостижно умер от воспаления лёгких.
Алекса́ндр Ива́нович Ге́рцен (25 марта (6 апреля) , Москва - 9 (21) января , Париж) - русский публицист -революционер , писатель , педагог и философ . Герцен принадлежал к числу крайних левых политиков и критиков монархического устройства в России , выступая за социалистические преобразования, добиваться которых Герцен предлагал путём революционных восстаний.
Биография
Детство
Герцен в молодости
Герцен родился в семье богатого помещика Ивана Алексеевича Яковлева (1767-1846), происходившего от Андрея Кобылы (как и Романовы). Мать - 16-летняя немка Генриетта-Вильгельмина-Луиза Гааг (нем. Henriette Wilhelmina Luisa Haag ), дочь мелкого чиновника, делопроизводителя в казённой палате в . Брак родителей не был оформлен, и Герцен носил фамилию, придуманную отцом : Герцен - сын «сердца» (von Herzen, от нем. Herz , «сердце»).
Уже в детстве Герцен познакомился и подружился с Николаем Огарёвым . По его воспоминаниям, сильное впечатление на мальчиков (Герцену было 13, Огарёву - 12 лет) произвело известие о восстании декабристов 14 декабря 1825 года. Под его впечатлением у них зарождаются первые, ещё смутные мечты о революционной деятельности; во время прогулки на Воробьёвых горах мальчики поклялись бороться за свободу.
Университет (1829−1833 гг.)
Памятник Герцену во дворе МГУ
Осенью 1829 года [ ] Герцен поступил на отделение физических и математических наук Московского университета , и здесь это настроение ещё более усилилось. В университете Герцен принимал участие в так называемой «маловской истории» (протест студентов против нелюбимого преподавателя), но отделался сравнительно легко - недолгим заключением, вместе со многими товарищами, в карцере. Из преподавателей только М. Т. Каченовский своим скептицизмом и М. Г. Павлов , на лекциях сельского хозяйства знакомивший слушателей с немецкой философией , будили молодую мысль [прояснить ] [ ] . Молодёжь была настроена, однако, довольно бурно; она приветствовала июльскую революцию (как это видно из стихотворений Лермонтова) и другие народные движения (возбуждению студентов способствовала появившаяся в Москве холера , в борьбе с которой деятельное участие приняла вся университетская молодёжь) [ ] . К этому времени относится встреча Герцена с Вадимом Пассеком , превратившаяся потом в дружбу, установление дружеской связи с Кетчером и др. Кучка молодых друзей росла, шумела, бурлила; допускала по временам и небольшие кутежи, вполне невинного, впрочем, характера; усердно занималась чтением, увлекаясь по преимуществу вопросами общественными, занимаясь изучением русской истории, усвоением идей Сен-Симона (утопический социализм которого Герцен считал тогда наиболее выдающимся достижением современной ему западной философии ) и других социалистов .
Ссылка
После ссылки
Несмотря на взаимное ожесточение и споры, обе стороны в своих взглядах имели много общего и прежде всего, по признанию самого Герцена, общим было «чувство безграничной обхватывающей всё существование любви к русскому народу, к русскому складу ума». Противники, «как двуликий Янус , смотрели в разные стороны, в то время как сердце билось одно». «Со слезами на глазах», обнимаясь друг с другом, разошлись недавние друзья, а теперь принципиальные противники, в разные стороны.
В московском доме, где Герцен проживал с по 1847 год , с 1976 года работает Дом-музей А. И. Герцена .
В эмиграции
А. И. Герцен, ок. 1861 г.
А. И. Герцен на смертном одре
В Европу Герцен приехал, настроенный скорее радикально-республикански, чем социалистически, хотя начатая им публикация в «Отечественных записках » серии статей под заглавием «Письма с Avenue Marigny» (впоследствии в переработанном виде опубликованы в «Письмах из Франции и Италии») шокировала его друзей - либералов-западников - своим антибуржуазным пафосом. Февральская революция 1848 года показалась Герцену осуществлением всех надежд. Последовавшее затем Июньское восстание рабочих, его кровавое подавление и наступившая реакция потрясли Герцена, который решительно обратился к социализму . Он сблизился с Прудоном и другими деятелями революции и европейского радикализма; вместе с Прудоном он издавал газету «Голос народа» («La Voix du Peuple») которую финансировал. К парижскому периоду относится начало увлечения его жены немецким поэтом Гервегом .
13 июня 1849 г. Герцен принял участие в манифестации в Париже против римской экспедиции, посланной французским правительством на защиту папы от итальянской революции . После разгона демонстрации в Париже начались аресты, и Герцен, с паспортом какого-то румына , скрылся в Швейцарию , а оттуда в Ниццу , принадлежавшую тогда Сардинскому королевству .
В этот период Герцен вращался среди кругов радикальной европейской эмиграции, собравшейся в Швейцарии после поражения революции в Европе, и, в частности, познакомился с Джузеппе Гарибальди . Известность ему доставила книга-эссе «С того берега», в которой он производил расчёт со своими прошлыми либеральными убеждениями. Под влиянием крушения старых идеалов и наступившей по всей Европе реакции, у Герцена сформировалась специфическая система взглядов об обречённости, «умирании» старой Европы и о перспективах России и славянского мира, которые призваны осуществить социалистический идеал.
После череды семейных трагедий, обрушившихся на Герцена в Ницце (измена жены с Гервегом, гибель матери и сына в кораблекрушении, смерть жены и новорождённого ребёнка) Герцен переехал в Лондон , где основал Вольную русскую типографию для печатания запрещённых изданий и с 1857 года издавал еженедельную газету «Колокол ».
Пик влияния «Колокола» приходится на годы, предшествующие освобождению крестьян; тогда газета регулярно читалась в Зимнем дворце . После крестьянской реформы её влияние начинает падать; поддержка польского восстания 1863 года резко подорвала тиражи. В то время для либеральной общественности Герцен был уже слишком революционным, для радикальной - чересчур умеренным. 15 марта 1865 года под настойчивым требованием правительства России к правительству Великобритании редакция «Колокола» во главе с Герценом покинула Лондон навсегда и переехала в Швейцарию , гражданином которой Герцен к тому времени стал. В апреле этого же 1865 года туда была переведёна и «Вольная русская типография». Вскоре начали переезжать в Швейцарию и люди из окружения Герцена, например в 1865 году туда переехал Николай Огарёв .
9 (21) января 1870 года Александр Иванович Герцен умер от воспаления лёгких в Париже, куда незадолго перед тем прибыл по своим семейным делам. Похоронен он был в Ницце (прах был перенесён с парижского кладбища Пер-Лашез).
Литературная и публицистическая деятельность
Литературная деятельность Герцена началась ещё в 1830-х годах. В «Атенее» за 1831 год (II т.) его имя встречается под одним переводом с французского. Первая статья, подписанная псевдонимом Искандер , была напечатана в «Телескопе» за 1836 год («Гофман »). К тому же времени относится «Речь, сказанная при открытии вятской публичной библиотеки» и «Дневник» (1842). Во Владимире написаны: «Записки одного молодого человека» и «Ещё из записок молодого человека» («Отечественные записки », 1840-1841 гг.; в этом рассказе в лице Трензинского изображён Чаадаев). С 1842 по 1847 год помещает в «Отечественных записках» и «Современнике» статьи: «Дилетантизм в науке», «Дилетанты-романтики», «Цех учёных», «Буддизм в науке», «Письма об изучении природы». Здесь Герцен восставал против учёных педантов и формалистов, против их схоластической науки, отчуждённой от жизни, против их квиетизма . В статье «Об изучении природы» мы находим философский анализ различных методов знания. Тогда же Герценом написаны: «По поводу одной драмы», «По разным поводам», «Новые вариации на старые темы», «Несколько замечаний об историческом развитии чести», «Из записок доктора Крупова», «Кто виноват? », «Сорока-воровка », «Москва и Петербург», «Новгород и Владимир», «Станция Едрово», «Прерванные разговоры». Из всех этих произведений особенно выделяются повесть «Сорока-воровка», в которой изображёно ужасное положение «крепостной интеллигенции», и роман «Кто виноват?», посвящённый вопросу о свободе чувства, семейных отношениях, положении женщины в браке. Основная мысль романа заключается в том, что люди, основывающие своё благополучие исключительно на почве семейного счастья и чувства, чуждые интересов общественных и общечеловеческих, не могут обеспечить себе прочного счастья, и оно в их жизни всегда будет зависеть от случая.
Из произведений, написанных Герценом за границей, особенно важны: письма из «Avenue Marigny» (первые напечатаны в «Современнике», все четырнадцать под общим заглавием: «Письма из Франции и Италии», издание 1855 года), представляющие замечательную характеристику и анализ событий и настроений, волновавших Европу в 1847-1852 годах. Здесь мы встречаем вполне отрицательное отношение к западноевропейской буржуазии , её морали и общественным принципам и горячую веру автора в грядущее значение четвёртого сословия. Особенно сильное впечатление и в России , и в Европе произвело сочинение Герцена «С того берега» (первоначально по-немецки «Vom anderen Ufer», Гамбург, ; по-русски, Лондон, 1855; по-французски, Женева , 1870), в котором Герцен высказывает полное разочарование Западом и западной цивилизацией - результат того умственного переворота, которым и определилось мировоззрение Герцена в 1848-1851 годах. Следует ещё отметить письмо к Мишле: «Русский народ и социализм» - страстную и горячую защиту русского народа против тех нападок и предубеждений, которые высказывал в одной своей статье Мишле. «Былое и думы » - ряд воспоминаний, имеющих частью характер автобиографический, но дающих и целый ряд высокохудожественных картин, ослепительно-блестящих характеристик, и наблюдений Герцена из пережитого и виденного им в России и за границей.
Все другие сочинения и статьи Герцена, как например: «Старый мир и Россия», «Русский народ и социализм», «Концы и начала» и др. - представляют простое развитие идей и настроений, вполне определившихся в период 1847-1852 годов в сочинениях, указанных выше.
Философские взгляды Герцена в годы эмиграции
Влечение к свободе мысли, «вольнодумство», в лучшем значении этого слова, особенно сильно были развиты в Герцене. Он не принадлежал ни к одной, ни явной, ни тайной партии. Односторонность «людей дела» отталкивала его от многих революционных и радикальных деятелей Европы. Его ум быстро постиг несовершенства и недостатки тех форм западной жизни, к которым первоначально влекло Герцена из его непрекрасного далёка русской действительности 1840-х годов. С поразительной последовательностью Герцен отказался от увлечений Западом, когда он оказался в его глазах ниже составленного раньше идеала.
Философско-историческая концепция Герцена акцентирует активную роль человека в истории. Вместе с тем она подразумевает, что разум не может осуществить свои идеалы , не считаясь с существующими фактами истории, что результаты её составляют «необходимую базу» операций разума.
Педагогические идеи
В наследии Герцена нет специальных теоретических работ о воспитании. Однако, в течение всей жизни Герцен интересовался педагогическими проблемами и был одним из первых русских мыслителей и общественных деятелей середины XIX века, затронувших в своих трудах проблемы воспитания. Его высказывания по вопросам воспитания и образования свидетельствуют о наличии продуманной педагогической концепции .
Педагогические взгляды Герцена определились философскими (атеизм и материализм), этическими (гуманизм) и политическими (революционный демократизм) убеждениями.
Критика системы образования при Николае I
Герцен показал опасность авторитарного воспитания в России его времени. Он резко критиковал систему образования и отношение к образованию Николая I .
Герцен назвал царствование Николая I тридцатилетним гонением на школы и университеты и показал, как николаевское министерство просвещения душило народное образование. Царское правительство, по словам Герцена, «подстерегало ребёнка при первом шаге в жизни и развращало кадета-дитя, гимназиста-отрока, студента-юношу. Беспощадно, систематически вытравляло оно в них человеческие зародыши, отучало их, как от порока, от всех людских чувств, кроме покорности. За нарушение дисциплины оно малолетних наказывало так, как не наказывают в других странах закоренелых преступников».
Он решительно выступал против внедрения религии в воспитание, против превращения школ и университетов в орудие укрепления крепостничества и самодержавия.
Народная педагогика
Герцен считал, что самое положительное влияние на детей оказывает простой народ, что именно народ является носителем лучших русских национальных качеств. У народа молодые поколения учатся уважению к труду, бескорыстной любви к родине, отвращению к праздности.
Воспитание
Главной задачей воспитания Герцен считал формирование гуманной, свободной личности, которая живёт интересами своего народа и стремится к преобразованию общества на разумных началах. Детям должны быть предоставлены условия для свободного развития. «Разумное признание своеволия есть высшее и нравственное признание человеческого достоинства». В повседневной воспитательной деятельности важную роль играет «талант терпеливой любви», расположение воспитателя к ребёнку, уважение к нему, знание его потребностей. Здоровая семейная обстановка и правильные отношения между детьми и воспитателями являются необходимым условием нравственного воспитания.
Образование
Герцен страстно добивался распространения просвещения и знаний среди народа, призывал учёных вывести науку из стен кабинетов, сделать её достижения всеобщим достоянием. Подчёркивая огромное воспитательное и образовательное значение естественных наук, Герцен был в то же время за систему всестороннего общего образования. Он хотел, чтобы учащиеся общеобразовательной школы наряду с естествознанием и математикой изучали литературу (в том числе и литературу античных народов), иностранные языки, историю. А. И. Герцен отмечал, что без чтения нет и не может быть ни вкуса, ни стиля, ни многосторонней шири понимания. Благодаря чтению, человек переживает века. Книги оказывают влияние на глубинные сферы человеческой психики. Герцен всемерно подчёркивал, что образование должно способствовать развитию у учащихся самостоятельного мышления. Воспитателям следует, опираясь на врождённые склонности детей к общению, развивать в них общественные стремления и наклонности. Этому служат общение со сверстниками, коллективные детские игры, общие занятия. Герцен боролся против подавления детской воли, но в то же время придавал большое значение дисциплине, считал установление дисциплины необходимым условием правильного воспитания. «Без дисциплины, - говорил он, - нет ни спокойной уверенности, ни повиновения, ни способа оградить здоровье и предупредить опасность».
Герцен написал два специальных произведения, в которых объяснял подрастающему поколению явления природы: «Опыт бесед с молодыми людьми» и «Разговоры с детьми». Эти произведения являются замечательными образцами талантливого, популярного изложения сложных мировоззренческих проблем. Автор просто и живо разъясняет детям с материалистических позиций происхождение Вселенной. Он убедительно доказывает важную роль науки в борьбе с неправильными взглядами, предрассудками и суеверием и опровергает идеалистическое измышление о том, что в человеке отдельно от его тела существует ещё и душа.
Семья
В 1838 году во Владимире Герцен женился на своей двоюродной сестре Наталье Александровне Захарьиной ; до отъезда из России у них родилось 6 детей, из которых до взрослого возраста дожили двое:
- Александр (1839-1906), известный физиолог, профессор Лозаннского университета .
- Наталья (род. и ум. 1841), умерла через 2 дня после рождения.
- Иван (род. и ум. 1842), умер через 5 дней после рождения.
- Николай (1843-1851), был от рождения глухим, при помощи швейцарского педагога И. Шпильмана научился говорить и писать, погиб при кораблекрушении.
- Наталья (Тата, 14.12.1844-1936), историограф семьи и хранитель архива Герцена.
- Елизавета (1845-1846), умерла через 11 месяцев после рождения.
В эмиграции в Париже жена Герцена влюбилась в друга Герцена Георга Гервега . Она призналась Герцену, что «неудовлетворённость, что-то оставшееся незанятым, заброшенным, искало иной симпатии и нашло её в дружбе с Гервегом» и что она мечтает о «браке втроём», причём скорее духовном, нежели чисто плотском. В Ницце Герцен с женой и Гервег со своей женой Эммой, а также их дети жили в одном доме, образовав «коммуну», не предполагавшую интимных отношений вне пар. Тем не менее Наталья Герцен стала любовницей Гервега, что скрывала от мужа (хотя Гервег открылся жене). Затем Герцен, узнав правду, потребовал отъезда Гервегов из Ниццы, а Гервег шантажировал Герцена угрозой самоубийства. Гервеги всё же уехали. В международном революционном сообществе Герцена осуждали за то, что он подверг жену «моральному принуждению» и воспрепятствовал её соединению с любовником.
В 1850 году жена Герцена родила дочь Ольгу (1850-1953), в 1873 году вышедшую замуж за французского историка Габриэля Моно (1844-1912). По некоторым данным, Герцен сомневался в своём отцовстве, но никогда не заявлял об этом публично и признал ребёнка своим.
Летом 1851 супруги Герцены примирились, однако семью ждала новая трагедия. 16 ноября 1851 года около Гиерского архипелага в результате столкновения с другим кораблём затонул пароход «Город Грасс», на котором плыли в Ниццу мать Герцена Луиза Ивановна и его глухой от рождения сын Николай со своим воспитателем Иоганном Шпильманом; они погибли, и их тела не были найдены.
В 1852 году жена Герцена родила сына Владимира и через два дня умерла, сын тоже вскоре умер .
С 1857 года Герцен стал сожительствовать с женой Николая Огарёва Натальей Алексеевной Огарёвой-Тучковой , она воспитывала его детей. У них родилась дочь Елизавета (1858-1875) и близнецы Елена и Алексей (1861-1864, умерли от дифтерита). Официально они считались детьми Огарёва.
В 1869 году Наталья Тучкова получила фамилию Герцена, которую носила вплоть до возвращения в Россию в 1876 году, после смерти Герцена.
Лиза Огарёва-Герцен, 1870-е годы.
Елизавета Огарёва-Герцен, 17-летняя дочь А. И. Герцена и Н. А. Тучковой-Огарёвой, покончила жизнь самоубийством из-за неразделённой любви к 44-летнему французу во Флоренции в декабре 1875 года . Самоубийство имело резонанс, о нём писал Достоевский в очерке «Два самоубийства » .
Потомство детей Герцена - Александра и Натальи - очень многочисленно, потомки писателя живут в России, Швейцарии, Франции, США .
Память
Многим библиотекам в России присвоено имя А. И. Герцена. Также был распространён топоним улица Герцена в городах бывшего СССР. Кроме этого Правительством Кировской области была учреждена премия имени А. И. Герцена (см. Награды Кировской области)
В Санкт-Петербурге Российский государственный педагогический университет носит имя А. И. Герцена.
Филателия
Адреса в Москве
|
|
|
||||||||
Адреса в Санкт-Петербурге
| Объект культурного наследия, объект № 7810060000
объект № 7810060000 |
- 14-24 декабря 1839 года - дом Ф. Д. Серапина - Царскосельский проспект, 22;
- 20 мая - июнь 1840 года - квартира А. А. Орловой в доме Опекунского Совета - Большая Мещанская улица , 3;
- июнь 1840 - 30 июня 1841 года - дом Г. В. Лерхе - Большая Морская улица, 25 (Гороховая ул., 11), кв. 21 - памятник истории федерального значения;
- 4-14 октября 1846 года - квартира Н. А. Некрасова и Панаевых в доме княгини Урусовой - набережная реки Фонтанки, 19.
Loading...