Сергей Нечаев: злой гений революции. Умен и опасен

Энциклопедичный YouTube

1 / 4

✪ Суд над Сергеем Нечаевым (рассказывает историк Алексей Кузнецов)

✪ Начало Отечественной войны 1812 года (рассказывает историк Сергей Нечаев)

✪ НЕЧАЕВ Сергей

✪ О французском Антошке и картошке

Субтитры

Биография

Отец Сергея Нечаева - внебрачный сын помещика Петра Епишева, по рождению - крепостной. Был усыновлен маляром Г. П. Павловым и получил при этом фамилию Нечаев («нечаянный», «неожидаемый»).

Вдохновлённый неудачной попыткой покушения на жизнь императора Каракозовым , Нечаев принял участие в студенческом движении в 1868-1869, руководя радикальным меньшинством вместе с Петром Ткачёвым и др. Нечаев принял участие в разработке «Программы революционных мероприятий», в которой социальная революция рассматривалась как конечная цель их движения. В программе также предлагаются пути по созданию революционной организации и проведения подрывной деятельности.

Эмиграция

Потом он уехал за границу, вступил в отношения с Бакуниным и Огарёвым , получил от последнего 10000 франков (400 фунт. ст. из т. н. «Бахметьевского фонда », которым Огарев распоряжался совместно с Герценом) на дело революции, а через первого присоединился к Интернациональному обществу.

Общество народной расправы

Вторая эмиграция

Нечаев издавал за границей журнал «Народная Расправа» и возобновил издание «Колокола» совместно с Огаревым и Бакуниным. У большинства русских эмигрантов остались крайне неприятные воспоминания о нем. Даже Бакунин, ближайшим последователем которого был Нечаев, пишет о нем в одном письме (напечатанном в сборнике писем Бакунина, изд. Драгоманова), как о бесчестном человеке, способном шпионить, вскрывать чужие письма, лгать и т. п.

Крайне отрицательная характеристика молодого поколения революционеров, сделанная Герценом (в его посмертных статьях), по-видимому, внушена знакомством с Нечаевым.

Экстрадиция и суд

Арестант Петропавловской крепости

В крепости Нечаев приобрел большое влияние на караульных солдат, считавших его высокопоставленным человеком, и вступил через них в сношения с народовольцами , бывшими на свободе. Желябов предложил ему устроить его побег из крепости, но Нечаев отказался, не желая помешать успеху революционных замыслов, которыми он до некоторой степени руководил.

С данным мнением не согласна Вера Фигнер . В своём «Запечатленном труде» (т.1, гл.10,§ 4) она пишет о выборе между покушением на Александра II и организацией побега Нечаева: «В литературе я встречала указание, будто Комитет предоставил Нечаеву самому решить, которое из двух дел поставить на первую очередь, и будто Нечаев высказался за покушение. Комитет не мог задавать подобного вопроса; он не мог приостановить приготовления на Малой Садовой и обречь их почти на неминуемое крушение. Он просто оповестил Нечаева о положении дел, и тот ответил, что, конечно, будет ждать. Чистейший вымысел также рассказ Тихомирова , будто Желябов посетил остров равелина, был под окном Нечаева и говорил с ним. Этого не было, не могло быть. Желябову была предназначена ответственная роль в предполагавшемся покушении. Мина на Малой Садовой могла взорваться немного раньше или немного позже проезда экипажа государя. В таком случае на обоих концах улицы четыре метальщика должны были пустить в ход свои разрывные снаряды. Но если бы и снаряды дали промах, Желябов, вооружённый кинжалом, должен был кончить дело, а кончить его на этот раз мы решили во что бы то ни стало. Возможно ли, чтобы при таком плане Комитет позволил Желябову отправиться к равелину, не говоря уже о том, что провести его туда было вообще невозможно? И разве сам Желябов пошел бы на такой бесцельный и безумный риск не только собой и своей ролью на Садовой, но и освобождением Нечаева? Никогда!»

Нечаев советовал Желябову прибегать в революционных целях к приёмам распускания ложных слухов, к вымогательству денег и т. п., но Желябов не соглашался; на этой почве Нечаев разошёлся и с «Народной волей».

Заговор Нечаева был выдан властям народовольцем Леоном Мирским , отбывавшим каторжный срок в Алексеевском равелине . В солдат из гарнизона Петропавловской крепости судили за организацию сношений Нечаева с волей и приговорили к разным наказаниям. Вскоре после этого Нечаев умер в тюрьме от водянки, осложненной цингой.

Нечаев в революционном движении и в анархизме

В 18 лет Сергей вступил в кружок анархистов (З. К. Ралли, В. Н. Черкезов и Ф. В. Волховский) и либертарных социалистов (Марк Натансон, Герман Лопатин и Л. В. Гольденберг). Сотрудничество с Бакуниным в 1869 привело к созданию «Катехизиса Революционера », который породил много споров и расколов в движениях и в интернационале. Показав себя преданным радикальным революционером, оказал глубокое влияние на революционное движение. Беспощадный террор, подчинение средств цели стали орудием борьбы, набирающей масштабы, а катехизис стал библией для революционеров. Появился термин «нечаевщина». «Нечаевщина» оказалась настолько радикальным революционным движением с достижением цели любым способом, что вызвала отвращение во многих течениях и оказала влияние на репутацию анархизма, как течения с целью террора.

«Спасительной для народа может быть только та революция, которая уничтожит в корне всякую государственность и истребит все государственные традиции.. »

Путешествие из Реутова в Балашиху. Рокировка ради спасения July 3rd, 2017

Жили-были по соседству два дружественных руководителя городских администраций - глава Балашихи Евгений Жирков и глава Реутова Александр Ходырев. Оба в поте лица трудились на своих наделах по пятнадцать-двадцать лет, оба стали долларовыми миллионерами, обеспечив большим бизнесом и дорогой недвижимостью себя, детей и внуков до конца дней. И оба, с разницей в пару лет, со скандалами покинули насиженные места.

Александр Ходырев, возглавлявший Реутов с 1996 года по 2014 год, помимо организации большого строительного бизнеса со своим другом и партнером главой компании «Центрострой» Михаилом Шляпиным, умудрился в 2011 году организовать для себя, любимого, на территории дружественной Балашихи (там, где рулил коллега и друг Жирков) роскошный особняк и сопутствующие строения (банный комплекс, дом для охраны, дом для прислуги, гаражи и так далее) общей площадью в… 6311 квадратных метров на участке в несколько гектаров.

На фото всего лишь дом охраны

Это счастье расположено по адресу: город Балашиха, мкр. Никольско-Архангельский, ул. Проектная. И самое интересное, что зарплата у чиновника Ходырева за 2011 год составила полтора миллиона рублей, а у его жены и того меньше. Разумеется, дворец не был отражен ни в каких декларациях. И только после вмешательства прокуратуры, Ходырев признался в обладании хоромами на территории соседней Балашихи.

Но удивительно другое: никто даже не поинтересовался, а откуда у Александра Ходырева, все жизнь проработавшего госчиновником и ни одного дня, не занимавшегося бизнесом, нашлись миллионы долларов на постройку дворца в Балашихе, который не снился даже олигархам.

Кроме того, в собственности семейства чиновника Ходыревых оказались роскошная квартира в центре Москвы по адресу: Гранатный переулок, д.8, строение 4 и еще целый ряд квартир и домов. В том числе и дворец в Сочи, оформленный на сына Ходырева.

А чтобы рассказать о других коррупционных скандалах в Реутове в период правления там гражданина Ходырева нужно написать большую книгу. Но кому интересно, то они могут ознакомиться , и , и . А имеются даже некоторые видеосвидетельства бурной деятельности экс-главы Реутова, и не только на поприще администрирования и бизнеса, н о и досуга . И если в видеосвидетельствах очевидец, действительно, говорит правду, то это уже запредельно и правоохранительные органы должны проверить изложенные обстоятельства.

Летом 2014 года Ходырев плавно уходит с должности главы Реутова и перемещается в расположенный неподалеку подмосковный Королев, где в сентябре того же года становится главой города. А на место главы Реутова назначается «наследник Ходырева» 31-летний Сергей Юров, трудившийся до этого первым заместителем Александра Ходырева и бывший долгое время правой рукой главы Реутова. В порыве откровения Ходырев как-то рассказал : «Мне очень приятно, что за те задачи, что мы не успели дорешать, с новой силой и воодушевлением возьмется молодое поколение. Больше 10 лет я учил Сергея Геннадиевича Юрова разбираться в вопросах экономики , ЖКХ и жизнеобеспечения города (!!!. Авт.)». А горожане сразу же окрестили молодого Юрова «Как бы глава Реутова», считая реальным хозяином города по-прежнему Ходырева. Да и прославиться Сергей Геннадиевич умудрился только печальной попыткой переделать отделение полиции в детскую больницу, дорогой через вырубленный Никольский лес , который когда-то сажали ветераны войны, и массированным пиаром своих «успехов» в интернете и региональных СМИ.

Фото: Слева первый - Юров, крайний справа - Ходырев. 2015 год.

Сам по себе Юров - удивительный персонаж, можно даже сказать, загадочный. Так, согласно официальной биографии, Сергей Геннадьевич, родившийся в 1983 году, уже 2003 году (в возрасте 20 лет!!!) был назначен специалистом I категории отдела информационно-аналитической работы Администрации города Реутов, а в 21 год отроду стал ведущим специалистом информационно-аналитического отдела. В 2006 году, когда талантливому юноше Сергею Юрову едва исполнилось 23 года, он уже занимал должность «заместителя начальника организационно-контрольного управления — начальника отдела по обеспечению деятельности главы города Администрации города Реутов». При этом молодой человек Сергей Юров не имел даже законченного высшего образования (!!!), так, как только в 2006 году он окончил МГТУ им. Н. Э. Баумана по специальности… «ракетостроение». И вскоре знатный ракетостроитель, которому уже исполнилось целых 27 лет, становится первым заместителем Руководителя Администрации города Реутов Александра Ходырева. Запомните фамилию Сергея Юрова, оставленного Ходыревым в Реутове «на хозяйстве», мы к нему вскоре вернемся.

А теперь о третьем участнике нашей истории. Недавний глава соседней Балашихи Евгений Жирков, как я уже рассказывал, долгие годы на территории подведомственных ему Железнодорожного и Балашихи сколачивал гигантскую бизнес-империю, оформленную на свою жену и сына. Десятки компаний, принадлежащих семье Жиркова, скупали большую госнедвижимость на загадочных конкурсах по цене в несколько долларов за квадратный метр. А, по сведениям, которые сейчас проверяются контролирующими органами, сам Евгений Жирков, а точнее «человек, похожий на Жиркова», помимо развития семейного бизнеса, активно общался с местными криминальными авторитетами, обсуждая с ними с кого из коммерсантов сколько получить откатов. Подробности, документы и видео .

Здание, приобретенное компанией, принадлежащей жене Жиркова, по 429 рублей за квадратный метр.

После прямой линии с Президентом Путиным, на которой был поднял вопрос о гигантской свалке в Балашихе, Евгений Жирков, быстро сообразив, что за свалкой потянутся и другие вопросы к нему, в частности о многомиллионном (в долларах) семейном бизнесе и «странных» конкурсах в пользу «семьи», написал заявление по собственному желанию и тихо покинул пост главы подмосковной Балашихи.

И теперь о главном. По информации коллег , новым главой подмосковной Балашихи (да, той самой, где имеются гигантский бизнес Жиркова и роскошный дворец Ходырева) скорее всего станет юный «как бы глава» Реутова Сергей Геннадиевич Юров. Правда , как сообщают некоторые коллеги со ссылкой на телеграмм-канал одного из публицистов, немалую роль в помощи Ходыреву и Жиркову в деле продвижения Юрова на пост главы Балашихи, вполне вероятно, сыграла любовь, некие личные отношения. Но это, пожалуй, не к нам, а к желтой прессе.

То есть, по сути, никто никуда не ушел, и вся дружная команда «Ходырев - Жирков» остается при своих интересах - Ходырев в крупном Королеве, а Жиркова, вынужденного уйти после вмешательства Президента, подменяет дежурный «как бы глава» Сергей Юров. А это значит, что у них всё, по-прежнему, хорошо - гигантский бизнес семьи экс-главы Балашихи Евгения Жиркова никто не тронет и никакой любопытный не поинтересуется у нынешнего мэра Королева откуда у него взялись деньги на многомиллионный (в долларах) дворец в Балашихе.

Биография

Эмиграция

Общество народной расправы

Вторая эмиграция

Экстрадиция и суд

Арестант Петропавловской крепости

Нечаев в революционном движении и в анархизме

В 18 лет Сергей вступил в кружок анархистов (З. К. Ралли, В. Н. Черкезов и Ф. В. Волховский) и либертарных социалистов (Марк Натансон, Герман Лопатин и Л. В. Гольденберг). Сотрудничество с Бакуниным в 1869 привело к созданию «Катехизиса Революционера », который породил много споров и расколов в движениях и в интернационале. Показав себя преданным радикальным революционером, оказал глубокое влияние на революционное движение. Беспощадный террор, подчинение средств цели стали орудием борьбы, набирающей масштабы, а катехизис стал библией для революционеров. Появился термин «нечаевщина». «Нечаевщина» оказалось настолько радикальным революционным движением с достижением цели любым способом, что вызвало отвращение во многих течениях и оказало влияние на репутацию анархизма, как течению с целью террора.

В литературе

Нечаев послужил прототипом Петра Верховенского в романе Достоевского «Бесы »; сюжет убийства Шатова связан с убийством Иванова Нечаевым.
Нечаев один из героев исторического романа Эдварда Радзинского «Князь. Записки стукача » из 2013 года.

Напишите отзыв о статье "Нечаев, Сергей Геннадиевич"

Литература

Примечания

Ссылки

Пол Аврич .
Лурье Ф. М. - М.: Молодая гвардия, 2001.
Виктор Кириллов

См. также



Направления

Деятели

В литературе

В кинематографе

Исследователи нигилизма

Родственные идеи

См. также

Отрывок, характеризующий Нечаев, Сергей Геннадиевич

Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг"авда, чог"т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г"остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог"ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг"а велено пг"иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.

Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября.русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.

Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.

Нечаев Сергей Геннадиевич - революционер (1848 - 1882). По происхождению бедный мещанин, он научился грамоте в 16 лет и выдержал экзамен на учителя.

С осени 1868 г. вел революционную пропаганду среди студентов Санкт-Петербургского университета и медицинской академии; студенческие волнения в феврале 1869 г. были в значительной мере его делом. За границей он вступил в сношения с Бакуниным и Огаревым. В сентябре 1869 г. вернулся в Россию и основал в Петербурге и Москве революционное "Общество народной расправы". Дело мирной пропаганды, по его мнению, окончено; приближается страшная революция, которая должна подготовляться строго конспираторским способом; дисциплина должна быть полная. Когда студент петровской академии Ив. Иванов обнаружил неповиновение воле Нечаева, последний решил устранить его, и в ноябре 1869 г. Иванов был убит в гроте академии самим Нечаевым, Успенским, Прыжковым, Кузнецовым и Николаевым. Сам Нечаев успел бежать за границу, но 87 лиц были преданы суду Санкт-Петербургской судебной палаты по обвинению в революционном сообществе; те из них, которые вместе с тем обвинялись в убийстве, приговорены к каторжным работам, другие - к более мягким наказаниям, некоторые оправданы (1871). Нечаев издавал за границей журнал "Народная Расправа". Крайне отрицательная характеристика молодого поколения революционеров, сделанная Герценом (в посмертных статьях), по-видимому, внушена знакомством с Нечаевым. В 1872 г. швейцарское правительство выдало Нечаева России, как преступника уголовного. Он судился в Московском окружном суде, с участием присяжных, в 1873 г. и был приговорен к каторжным работам в рудниках на 20 лет. В дальнейшем обязательство, принятое русским правительством при требовании выдачи Нечаева, исполнено не было: Нечаев не был послан в рудники, а посажен в Петропавловскую крепость, где с ним обращались как с политическим арестантом. В крепости Нечаев приобрел большое влияние на караульных солдат, считавших его высокопоставленным человеком, вступил через них в сношения с народовольцами, бывшими на свободе, и до некоторой степени играл в их среде руководящую роль, но скоро разошелся с ними, так как они не хотели следовать его советам, имевшим явно безнравственный характер. В 1882 г. солдаты из гарнизона Петропавловской крепости судились за организацию сношений Нечаева с волей и приговорены к разным наказаниям. Нечаев умер незадолго до этого процесса. Это был человек большой силы воли, умевший импонировать людям, особенно простым - крестьянам, солдатам, - но иногда и интеллигентным, даже пожилым (писатель Прыжов), и всецело подчинял их своей воле. Полный жгучей, органической ненависти к существовавшему политическому и социальному строю, в способе действий не гнушался никакими средствами - ложью, вымогательством денег, подслушиванием, выкрадыванием чужих писем и т. д. Извлечения из отчетов о двух Нечаевских процессах перепечатаны в сборнике Базилевского: "Государственные преступления в XIX в." (т. 1-й, Париж, 1905). Заметки о Нечаеве (в отрицательном духе, поскольку дело идет о личной порядочности Нечаева, и восторженные, поскольку дело идет о твердости его воли, энергии и убеждений) - в "Вестнике Народной Воли", № 1. Делом Нечаева вдохновлялся Достоевский в романе "Бесы". Речь Спасовича, защищавшего в первой части Нечаевского процесса Кузнецова, Ткачева и Томилову, см. в V т. "Сочинений" Спасовича (Санкт-Петербург, 1893). О Нечаевском деле см. ст. К. Арсеньева в № 11 "Вестника Европы" за 1871 г. (перепечатан в сборнике его: "За четверть века", ПГ., 1915). В. В-в.

«Худой, с озлобленным лицом и сжатым судорогой ртом, безбородый юноша», — так описывал Сергея Нечаева в своих воспоминаниях один из современников. Будущий возмутитель общественного порядка родился в семье вольноотпущенных крестьян в 1842 году. Церковные книги фиксируют, что отец был незаконнорожденным сыном помещика. Кто знает, как повернулась бы судьба русской революции, если бы дворянин Епишков принял своего сына и оставил его при дворе? Но это гипотезы, а на практике отец Нечаева женился и был зачислен в мещанство. Он стал помогать тестю в малярном деле и подрабатывал сервировкой столов на купеческих гуляниях.

Город Иваново-Вознесенск, где родился и провел свое детство Нечаев

Сергея раздражала профессия отца и провинциальный город в целом, где «все ивановцы сидят неподвижно в своих логовищах». Он рано начал обучаться грамоте и под влиянием приехавшего в их город учителя и литератора В. А. Дементьева стал усердно осваивать гимназическую программу, которая представлялась ему «шишковатой дорогой». В конце концов он, лелея собственные и родительские надежды, попытался поступить в столичный университет. И хотя попытка оказалась неудачной, это стало возможностью вырваться из «чертова болота» и оказаться в самой гуще общественно-политических событий, оставшись в университете вольнослушателем.

Пробуждение силы

Зима 1868/1869 годов наконец-то предоставила Сергею Нечаеву возможность, которую он так долго ждал. После выстрела Каракозова в 1866 г. правительство стало принимать ряд реакционных мер, которые также отразились и на студенческих свободах: были запрещены любые сходки, кассы взаимопомощи и распространенные тогда студенческие библиотеки. Эти действия властей стали сигналом к пробуждению Нечаева, и он, перебегая от одного кружка недовольных студентов к другому, приступил к подстрекательству. Целью Сергея было вывести студентов на антимонархические демонстрации, спровоцировать их массовое отчисление и тем самым заставить оставшуюся студенческую среду кипеть от недовольства за судьбы их товарищей.

Маркс считал Нечаева «политическим авантюристом»

Молодыми и еще болеющими юношеским максимализмом студентами было легко управлять, тогда как до их будущего и последствий Сергею Нечаеву дела не было. Образование он презирал, считая, что познания в химии, физике и других науках полезны только в том случае, если они могут стать «наукой разрушения», как он назвал ее позднее в «Катехизисе революционера». А для себя Сергей Нечаев выработал особые алгоритмы решения ее задач: провокация и мистификация.

Студенческая сходка

Именно в этот период он впервые употребил позднее излюбленный прием, которым удерживал нужных людей на коротком поводу и провоцировал новые аресты, а за ними — новые волнения. Лист об организации протестного движения с 97 подписями слушателей Медико-хирургической академии, поддавшихся на его радикальные воззвания, он стал использовать против них самих: выдавал эти лица за членов некоего революционного кружка, затем «случайно» допустил попадание списка этих фамилий в распоряжение Третьего отделения. Сам же Сергей Нечаев, как только возникла угроза ареста, удачно эмигрировал в Швейцарию.

В 27 лет Нечаев был объявлен особо опасным политическим преступником

За границей он продолжил деятельность провокатора, которую современник назвал «признаком скудоумия в сочетании с низостью». На имя тех своих знакомых, кто уже давно был взят на карандаш тайной полицией, Нечаев стал посылать письма, намекающие на участие этих людей в его антиправительственной организации. По-видимому, ожидания его оправдались: письма были проверены бдительными цензорами и последовали аресты. Самого Нечаева к лету 1869 года объявили особо опасным государственным преступником. Иллюзия надвигающейся революции была успешно создана.

Судьбоносное убийство

На протяжении всей своей революционной деятельности он занимался мифологизацией. В Женеву, на встречу к М. А. Бакунину, Н. П. Огареву и И. А. Герцену, он приехал уже в образе посланника русского революционного движения. Всех, кроме издателя «Колокола», ему удалось убедить, что необходима организация выпуска прокламаций, их идеологическая поддержка и, самое главное, финансы. В соавторстве с Бакуниным был составлен «Катехизис революционера», который произвел на либеральную общественность «самое гадкое впечатление».

Спустя время Бакунин отрекся от Нечаева и «Катехизиса революционера»

Легенда о силе русского революционного движения оказалась столь удачной, что Нечаев использовал ее и при встрече с триумвиратом русской общественной мысли, и в ходе дальнейшей вербовки членов «Общества народной расправы». Он представлял себя создателем системы революционных ячеек, рассеянных по всей России и возглавляемых таинственным Комитетом. Однако на деле такая организация пока существовала только в его голове.

М.А.Бакунин и А. И. Герцен

«И теперь, через 40 лет, я помню его глаза и понимаю, что люди могли рабски подчиниться ему», — столь неизгладимое впечатление произвел Сергей Нечаев на одну из своих современниц. Вернувшись в Россию, он приступил к вербовке в первые «нечаевские» пятерки, иногда с помощью запугивания и давления.

Один из членов организации — Иван Иванов — возмутился мерами, которыми собирался бороться Нечаев, так как они могли поставить под удар обычных студентов. Завязался ожесточенный спор, и руководитель «Общества народной расправы» испугался, что Иванов, пользовавшийся уважением среди студентов, переманит их на свою сторону. Расправа в назидание остальным последовала почти незамедлительно: заманив Иванова в грот в Петровско-Разумовском парке, Нечаев убил его вместе с сообщниками и вновь сбежал в Швейцарию, откуда был экстрадирован по требованию России как уголовный преступник.

Заключенный № 5

После открытого судебного процесса в 1872 году публика была разочарована тщедушным обликом и трагикомичным поведением революционера, представлявшегося до этого или демоном во плоти, или романтическим героем. «Московские ведомости», стремясь окончательно развенчать образ нигилистов, глумились, что главного вдохновителя участников «Общества народной расправы» судят как «простого убийцу».

Достоевский о Нечаеве: «Какой маленький-маленький гимназист!»

В конце концов, Сергея Нечаева, по личному поручению императора, заключили в одиночную камеру в Алексеевском равелине — тюрьме, в которой бывшие борцы за справедливость сходили с ума или, как Бакунин, писали просьбы о помиловании. К узнику было запрещено обращаться иначе, чем «заключенный № 5».

Алексеевский равелин в Петропавловской крепости

До конца жизни Сергей Нечаев не отказывался от своих идей. В тюрьме ему удалось совершить казавшееся ранее невозможным: он переманил на свою сторону охрану Алексеевского равелина. Революционер рассчитывал воспользоваться их преданностью, чтобы сбежать из Петропавловской крепости, но план сорвался: один из заключенных стал сотрудничать с властью и донес на вовлеченных в заговор охранников. Спустя 10 лет Сергей Нечаев умер в тюремном лазарете — через год после убийства Александра II революционерами.