180 лет назад трагически погиб русский поэт и дипломат, драматург и композитор Александр Сергеевич Грибоедов (4 (15) января 1790 или 1795 год — 30 января (11 февраля) 1829 года). Вольнодумец и чиновник Российской империи, ставший жертвой фанатиков-исламистов.
Грибоедов больше всего известен как "писатель одной книги" (homo unius libri), но зато какой книги! Его блистательное произведение «Горе от ума» до сих пор является одной из наиболее популярных театральных постановок в России, а цитаты оттуда стали крылатыми фразами.
30 января (11 февраля) 1829 года (6 шаабана 1244 года хиджры) толпа религиозных фанатиков разгромила русскую дипломатическую миссию в Тегеране, и все её члены были убиты, кроме секретаря Мальцова. Толпа ворвалась в дом, разрушая все вокруг. Грибоедов, вместе с остальными сотрудниками миссии, оборонялся со шпагою в руке, был закидан камнями и изрублен. Тело Грибоедова было настолько изуродовано, что опознали только по следу на кисти левой руки полученному когда-то в дуэли с Якубовичем.
Тело Грибоедова доставлено в Тифлис и погребено его вдовой на горе Мтацминда в гроте при церкви Святого Давида.
34 года жизни. И память на века.
А еще нам осталась осталась трагическая и нежная история любви гения и его юной жены прекрасной Нины Чавчавадзе...
Он был одним из образованнейших людей своего времени. Великолепно владел французским, английским, немецким, итальянским, греческим, латинским языками, позднее освоил арабский, персидский и турецкий языки. Писал стихи, музыку (известны два "грибоедовских" вальса).
Успешно делал карьеру, с 1817 служил в Коллегии иностранных дел в Петербурге; в это время познакомился с Пушкиным.
С 1818 секретарь русской миссии в Тегеране, с 1822 в Тифлисе секретарём по дипломатической части при командующем русскими войсками А. П. Ермолове.
Однако в январе 1826 арестован в крепости Грозная по подозрению к принадлежности к декабристам. Со многими из заговорщиков он был знаком лично, приятельствовал, но к перспективе заговора относился скептически. Был привезён в Петербург и сумел доказать непричастность к тайному обществу.
В сентябре 1826 вернулся в Тифлис и продолжил дипломатическую деятельность. Принял участие в заключении выгодного для России Туркманчайского мирного договора (1828) и доставил его текст в Петербург. Назначен министром-резидентом (послом) в Иран. Служба службой, но была еще и любовь: по пути на место назначения провёл несколько месяцев в Тифлисе и женился там на княжне Нине Чавчавадзе, дочери начальника Эриванской области и грузинского поэта Александра Чавчавадзе. Ему было 33 года, Ниночке - 15 лет...
"В тот день,
- писал Грибоедов, - я обедал у старинной моей приятельницы Ахвердовой, за столом сидел против Нины Чавчавадзевой... все на нее глядел, задумался, сердце забилось, не знаю, беспокойство ли другого рода, по службе, теперь необыкновенно важной, или что другое придало мне решительность необычайную, выходя из стола, я взял ее за руку и сказал ей по-французски: "Пойдемте со мной, мне нужно что-то сказать вам". Она меня послушалась, как и всегда, верно, думала, что я усажу ее за фортепиано... мы... взошли в комнату, щеки у меня разгорелись, дыханье занялось, я не помню, что я начал ей бормотать, и все живее и живее, она заплакала, засмеялась, я поцеловал ее, потом к матушке ее, к бабушке, к ее второй матери Прасковье Николаевне Ахвердовой, нас благословили..."
22 августа в Сионском соборе в Тифлисе их венчали. Иерей записал в церковной книге: "Полномочный министр в Персии Его императорского Величества статский советник и Кавалер Александр Сергеевич Грибоедов вступил в законный брак с девицею Ниною, дочерью генерал-майора князя Александра Чавчавадзева..." Накануне у поэта были жестокие приступы малярии. Один из них случился во время самого венчания - выпавшее из дрожавшей руки обручальное кольцо всех смутило - это считалось дурным предзнаменованием.
Вскоре по служебной надобности Грибоедов был принуждён снова ехать в Персию; молодая жена сопровождала его в пути через Армению до Тебриза, уже будучи беременной и часто болея. Не желая подвергать Нину тяготам опасного путешествия и жизни на чужбине, Грибоедов в декабре 1828 года отправился в Тегеран в одиночестве, попрощавшись с женой и оставив ее в городе, где она прожила несколько месяцев. В одном из писем из Тегерана Грибоедов посоветовал ей возвращаться в Тифлис, так как его миссия в Персии затягивалась; при содействии отца ей удалось благополучно вернуться в Грузию.
В начале 1829 года она узнала о разгроме русской миссии толпой фанатиков и убийстве мужа (что от нее пытались скрыть, опасаясь за её здоровье); это привело к преждевременным родам и смерти ребёнка...
"Переворот, происшедший в моем существе, был причиной преждевременного разрешения от бремени... Мое бедное дитя прожило только час и уже соединилось со своим несчастным отцом в том мире, где, я надеюсь, найдут место и его добродетели, и все его жестокие страдания. Все же успели окрестить ребенка и дали ему имя Александр, имя его бедного отца..."
Когда тело Грибоедова прибыло в Тифлис, вдова, выполняя волю покойного, распорядилась предать его земле близ церкви св. Давида на горе Мтацминда 18 июня 1829 года.
На семнадцатом году жизни надела Нина Грибоедова черное платье и не снимала его 28 лет, до самой смерти. По её распоряжению над могилой Грибоедова был установлен надгробный памятник с надписью:
«Ум и дела твои бессмертны в памяти русской, но для чего пережила тебя любовь моя?»
Всю оставшуюся жизнь Нина Чавчавадзе-Грибоедова прожила попеременно в Цинандали и Тифлисе, продолжая носить траур по мужу и оплакивать его смерть. Она так и не вышла замуж во второй раз, отвергая все ухаживания (в частности, безответно влюблённого в нее на протяжении 30 лет поэта и генерала Григория Орбелиани). Её верность трагически погибшему мужу стала легендарной ещё при её жизни; имя Нины Чавчавадзе было окружено почётом и уважением тифлисцев. В 1857 году она умерла во время разразившейся в Тифлисе эпидемии холеры.
В 1879 году наш земляк, рязанский поэт Яков Полонский посвятил её памяти стихотворение «Н.А. Грибоедова»:
...Там, в тёмном гроте — мавзолей,
И — скромный дар вдовы —
Лампадка светит в полутьме,
Чтоб прочитали вы
Ту надпись и чтоб вам она
Напомнила сама —
Два горя: горе от любви
И горе от ума
Нина Чавчавадзе была погребена рядом с горячо любимым мужем.
Мтацминда стала национальным пантеоном Грузии, здесь похоронены великие сыновья и дочери Грузии: великая актриса Верико Анджапаридзе, поэт и баснописец Важа-Пшавела, художник Ладо Гудиашвили, режиссер Котэ Марджанишвили, поэты Николоз Бараташвили и Галактион Табидзе, и другие известные люди...
Высоко над Тбилиси стоит гора Мтацминда. И на ее склоне лежит Александр Грибоедов - русский поэт и дипломат, вольнодумец и статский советник, полномочный министр Его императорского Величества в Персии, на службе Государю и Отечеству в далеком Тегеране изрубленный кривыми клинками озверевших фанатиков-исламистов. И рядом покоится его супруга Нина, из рода грузинских князей Чавчавадзе...
Если они с небес видят нас, то что сказали бы про безумие и дикость политиканов во главе России и Грузии, что привели к вражде между христианскими народами?
Хочется верить, что когда-нибудь безумие пройдет... Есть что-то общее в истории русской и грузинской. В том числе - памятник любви 17летней грузинской девочки Ниночки Чавчавдзе и русского поэта Александра Грибоедова...
«Ум и дела твои бессмертны в памяти русской, но для чего пережила тебя любовь моя?»
Александр Грибоедов
Нина Чавчавадзе
Пантеон Мтацминда (груз. მთაწმინდის მწერალთა და საზოგადო მოღვაწეთა პანთეონი, груз. მთაწმინდა - Святая гора) расположен на территории вокруг Церкви Святого Давида.
ალექსნდრე გრიბოედოვი
Alexandr Griboedov
Известный русский писатель Александр Сергеевич Грибоедов
, автор произведения «Горе от ума», имел, помимо сочинительства, еще много талантов. О таких сегодня говорят – гений. К 30 годам он достиг немалых успехов на дипломатическом поприще и уже было совершенно разочаровался в жизни, если бы не встреча с Ниной Чавчавадзе
… Девушка была младше его на 17 лет, их история любви продлилась всего несколько недель, но именно эти отношения Грибоедов назвал «романом, который далеко за собой оставляет самые причудливые повести славящихся своей фантазией беллетристов».
Грибоедов много лет был вхож в дом Александра Чавчавадзе, общественного деятеля и грузинского поэта. Двум эрудитам всегда было о чем поговорить. Грибоедов иногда проводил время маленькой дочерью Чавчавадзе Ниноби, он учил ее игре на фортепиано. Девочка обращалась к нему как «дядя Сандро».
Спустя много лет в 1828 году Грибоедов прибыл в Тифлис и навестил своих друзей. Когда к столу вышла 15-летняя Нина Чавчавадзе, с жестким и разочарованным жизнью Грибоедовым что-то вдруг произошло. Как вспоминал потом сам писатель, его сердце стало бешено колотиться. Когда он вышел из-за стола, взял Нину за руку и увел в другую комнату. Смущенный мужчина что-то бормотал девушке, от чего она заплакала, затем засмеялась. После этого они вышли и попросили благословения у родителей на брак. Разница между женихом и невестой была 17 лет. Когда Нина и Грибоедов венчались, девушке даже не было 16 лет.
Александр Грибоедов был полон нежности и любви к своей прелестной игривой жене. Он называл ее «мурильевской пастушкой». Но, к сожалению, их счастью не суждено было долго продлиться (всего лишь несколько недель). Александра Грибоедова назначили дипломатом в Персии (нынешний Иран). Ему очередной раз приходилось по долгу службы отправляться в Тегеран, чтобы занять должность вазир-мухтара – русского посланника при дворе шаха. Грибоедов побоялся брать беременную жену с собой, зная о неспокойной обстановке в стране. Он оставил ее в своей резиденции на северо-западе Ирана в Тебризе.
Обстановка в Тегеране крайне накалена: из Петербурга постоянно приходили депеши о принятии решительных мер относительно персидского правительства. Сам же дипломат знал, что на Востоке переговоры должны длиться долго и с соблюдением всех обычаев.
Наконец в январе 1829 года Грибоедову позволили вернуться на родину, но этому не суждено было сбыться. 30 января толпа разъяренных фанатиков ворвалась в российское посольство и убила всех, кто там находился. Мертвое тело Грибоедова еще долго таскали улицам Тегерана. Опознали дипломата только по шраму на руке, полученному в юношеской дуэли.
Смерть Грибоедова от Нины Чавчавадзе скрывали две недели. Когда же она узнала о страшной кончине мужа, то у несчастной начались преждевременные роды. Новорожденный прожил всего один час.
После кончины мужа и сына Нина надела траур, который носила 28 лет, вплоть до ее смерти. Ее окрестили «черной розой Тифлиса». К Нине Чавчавадзе потом еще не раз сватались, но красавица-вдова не мыслила себя с кем-то, кроме ее незабвенного Сандро. Умерла Нина в возрасте 44 лет от холеры, ухаживая за родственниками во время эпидемии. Ее похоронили рядом с мужем. На могиле Грибоедова несчастная вдова установила памятник коленопреклоненной женщины с надписью: «Ум и дела твои бессмертны в памяти русской, но для чего пережила тебя любовь моя!»
Для потомков Грибоедов остался известным литератором, автором произведения
28 июня 1857 года ушла из жизни Нино Чавчавадзе. Она пережила Александра Грибоедова почти на 30 лет.
В высокой, романтической, трагичной истории отношений выдающегося русского человека Александра Сергеевича Грибоедова (поэта, музыканта, мыслителя, дипломата) и юной грузинской княжны Нины Чавчавадзе, как в капле воды, отражаются многовековые приязненные узы русского и грузинского народов, чье географическое соседство и культурная общность нередко подвергались проверке на прочность.
Ее отец князь Александр Чавчавадзе – генерал-майор русской армии, крупнейший грузинский поэт и литератор, губернатор-наместник Нахичеванской и Эриванской областей создал в Тифлисе своеобразный культурный центр притяжения светских кругов, военных и интеллигенции. Служивший в 1822 году в Тифлисе Грибоедов стал вхож в дом блестящего князя.
На глазах Александра Сергеевича росла и воспитывалась старшая дочь Александра Чавчавадзе кареглазая Нино. Грибоедов, недурно музицировавший, сочинявший музыку (помним его вальсы), стал обучать девочку игре на фортепиано. Однажды в шутку «дядя Сандро», умиленный прилежностью ученицы, сказал ей: «Если будешь и дальше так стараться, я на тебе женюсь». Кто же тогда знал, что эти слова окажутся пророческими.
Снова оказавшись в Тифлисе в 1828 году, Грибоедов посетил дом старого друга и был поражен необыкновенной красотой выросшей Нины, изысканностью ее манер и душевной добротой. Современники свидетельствовали, что Нино была стройной, грациозной брюнеткой, с чрезвычайно приятными и правильными чертами лица, темно-карими глазами. Известно, что Грибоедов сравнивал юную грузинку с Мадонной работы испанского живописца Бартоломае Мурильо.
16 июля 1828 года в Тифлисе, в доме Прасковьи Николаевны Ахвердовой, которая была большим другом семьи Чавчавадзе, состоялось объяснение Александра Грибоедова. В письме приятелю Грибоедов вспоминал об этом судьбоносном вечере: «Я обедал у старой моей приятельницы Ахвердовой, за столом сидел против Нины Чавчавадзевой… Все на нее глядел, задумался, сердце забилось, не знаю, беспокойства ли другого рода, по службе, или что другое придало мне решительность необычайную, выходя из-за стола, я взял ее за руку и сказал ей: «Пойдемте со мной, мне нужно что-то сказать». Она меня послушалась, верно, думала, что я усажу ее за фортепьяно, вышло не то… Мы взошли в комнату, щеки у меня разгорелись, дыханье занялось, я не помню, что я начал ей бормотать, и все живее и живее, она заплакала, засмеялась, я поцеловал ее… нас благословили, я повис у нее на губах, во всю ночь и весь день».
Грибоедову было 33 года, Нине – 15. Во время венчания Александр Сергеевич, страдавший от лихорадки, уронил обручальное кольцо, что считалось дурным предзнаменованием. Как тут не вспомнить, что суеверный Пушкин тоже ронял кольцо на венчании.
Вскоре после женитьбы супруги были вынуждены отправиться в Персию. Нино сопровождала мужа, уже будучи беременной и часто болея. Не желая подвергать ее опасностям, Грибоедов оставил жену в Тавризе – своей резиденции полномочного представителя Российской империи в Персии – и в декабре 1828 года отправился в Тегеран в одиночестве.
За две недели до гибели, в сочельник, Грибоедов написал жене письмо (это – единственное письмо к Нине, сохранившееся до наших дней).
Приведем его полностью:
«Бесценный друг мой, жаль мне тебя, грустно без тебя как нельзя больше. Теперь я истинно чувствую, что значит любить. Прежде расставался со многими, к которым тоже крепко был привязан, но день, два, неделя, и тоска исчезала, теперь чем далее от тебя, тем хуже. Потерпим еще несколько, ангел мой, и будем молиться Богу, чтобы нам после того никогда боле не разлучаться… Вчера меня угощал здешний Визирь, Мирза Неби, брат его женился на дочери здешнего Шахзады, и свадебный пир продолжается четырнадцать дней… Однако, душка, свадьба наша была веселее, хотя ты не Шахзадинская дочь, и я незнатный человек. Помнишь, друг мой неоцененный, как я за тебя сватался, без посредников, тут не было третьего. Помнишь, как я тебя в первый раз поцеловал, скоро и искренно мы с тобой сошлись, и на веки… Прощай, Ниночка, Ангельчик мой. Теперь 9 часов вечера, ты, верно, спать ложишься, а у меня уже пятая ночь, как вовсе бессонница. Доктор говорит – от кофею. А я думаю, совсем от другой причины. Прощай, бесценный друг мой еще раз, поклонись Агалобеку, Монтису и прочим. Целую тебя в губки, в грудку, ручки, ножки и всю тебя от головы до ног. Грустно весь твой А. Гр. Завтра Рождество, поздравляю тебя, миленькая моя, душка. Я виноват (сам виноват и телом), что ты большой этот праздник проводишь так скучно, в Тифлисе ты бы веселилась. Прощай, мои все тебе кланяются».
30 января 1829 года Александр Грибоедов был растерзан взбунтовавшейся толпой исламских фанатиков. Кроме него погибло более пятидесяти человек, служивших в русском посольстве. Его тело было сильно обезображено и брошено в яму, и опознано впоследствии лишь по ранению, полученному на так называемой четверной дуэли, в результате которой у него была прострелена и серьезно повреждена кисть левой руки. Отрубленную голову Вазир-Мухтара (так его именовали персы) носили по городу на палке…
От Нины долго скрывали ужасную новость. По настоянию родственников она вернулась в Тифлис.
У потрясенной Нины случились преждевременные роды, спасти ребенка не удалось. Об этом в марте 1829 года она сообщала в одном из писем: «Спустя несколько дней после моего приезда, когда я едва отдохнула от перенесенной усталости, но все более и более тревожилась в невыразимом, мучительном беспокойстве зловещими предчувствиями, сочли нужным сорвать завесу, скрывающую от меня ужасную правду. Свыше моих сил выразить вам, что я тогда испытала… Переворот, происшедший в моем существе, был причиной преждевременного разрешения от бремени… Мое бедное дитя прожило только час и уже соединилось со своим несчастным отцом в том мире, где, я надеюсь, найдут место и его добродетели, и все его жестокие страдания. Все же успели окрестить ребенка и дали ему имя Александр, имя его бедного отца…».
Оставшуюся часть жизни Нина Чавчавадзе-Грибоедова прожила попеременно в Цинандали и Тифлисе, продолжая носить траур по мужу. Благодаря неизменному траурному платью ее стали называть «черной розой» Тифлиса.
Огромные суммы из своего состояния Нина Грибоедова тратила на благотворительность. Со временем она перестала отказываться от развлечений и балов, стала посещать музыкальные вечера и сопровождать отца и сестру на приемах. К слову, ее младшей сестре Екатерине Чавчавадзе, будущей княгине Дадиани, Михаил Лермонтов посвятил два стихотворения: «Как небеса, твой взор блистает» и «Она поет – и звуки тают, как поцелуи на устах».
Нина Александровна Грибоедова, урожденная княжна Чавчавадзе, скончалась в июне 1857 года в возрасте сорока пяти неполных лет во время эпидемии холеры, пришедшей в Тифлис из Персии. Ухаживая за больным родственником, она отказалась покинуть город, выходила больного, но безнадежно заболела сама. Последние слова ее были: «Меня… рядом с ним».
Корнилий Бороздин свидетельствует, что удивительную женщину оплакивал и провожал в последний путь весь Тифлис.
Судьба позволила Нине Александровне Грибоедовой быть рядом со своим гениальным мужем короткое, вопиюще короткое время, и вряд ли в полной мере она сознавала уникальность своего положения, открывающего путь в бессмертие без, казалось бы, видимых собственных заслуг. Без видимых — кроме любви.
185 лет назад русский писатель и дипломат Грибоедов Александр Сергеевич (4 (15).1.1795, Москва, — 30.1 (11.2). 1829, Тегеран) был убит фанатически настроенной толпой... В Иран он был направлен в апреле 1828 года полномочным министром-резидентом. В качестве посла Грибоедов проводил твёрдую политику. «Уважение к России и к ее требованиям, вот мне что нужно», — говорил он. По пути в Иран Грибоедов провёл несколько месяцев в Грузии и женился на Нине Чавчавадзе, дочери своего друга, грузинского поэта. Женщина, которой по воле капризницы-судьбы была уготована участь стать спутницей жизни человека великого, автоматически оказывается в поле ревнивого внимания обывателей. И чем внушительнее талант, тем, обычно, строже спрос современников и потомков с его избранницы. С придирчивым вниманием всматриваются наши современники и особенно современницы в грациозные линии юных дев, запечатлённые немногочисленными портретами, сочувственно скользят взором по их умудрённым жизненным опытом лицам, сохранённым редкими фотографиями.
Нина Александровна Чавчавадзе-Грибоедова избежала порицания потомков, а скорее всего, просто не успела его «заслужить». Со своим суженым она познакомилась ещё будучи игривым, непоседливым ребёнком, когда в гостеприимном родительском доме генерал-майора русской армии и по совместительству известнейшего грузинского поэта, князя Александра Гарсевановича Чавчавадзе стал бывать блестящий петербуржец, успешный дипломат, непревзойдённый литератор и талантливый музыкант Александр Сергеевич Грибоедов. Отец князя Чавчавадзе в своё время приложил немало усилий для устройства Грузии под спасительное крыло Российской империи. Его единственный сын появился на свет в Петербурге, получил прекрасное образование и, поступив на военную службу, проявил себя с самой лучшей стороны, особенно отличившись в кампании 1812 года.
Военную карьеру Александр Гарсеванович успешно сочетал с ответственными административными должностями, активной общественной деятельностью и вдохновенным поэтическим трудом. Из-под его пера выходили не только собственные произведения, но и весьма удачные переводы, в том числе и пушкинских шедевров. Двери своего дома князь широко распахнул для всего достойного и небесталанного, откуда бы оно ни было родом, и силой своего высокого убеждения, скорее невольно, чем сознательно, сделался своеобразным соединителем культур, в первую очередь грузинской и русской.
Вот и Грибоедов, оказавшись в 1822 году в Тифлисе в результате назначения на дипломатическую должность при кавказском наместнике А. П. Ермолове, не мог пройти мимо чавчавадзевской гостиной. Общность взглядов и волнующих тем послужила верной основой для быстрого дружеского сближения двух поэтов. Александр Сергеевич так часто захаживал в княжеский дом, что совершенно перестал смущать младшую дочь хозяина — княжну Нину. Десятилетняя девочка уважительно величала милого гостя Александром Сергеевичем, детским чутьём улавливая доброту его сердца. Между тем свободный, глубокий, ироничный ум этого человека был проницателен, строг и казался лишённым всякой сентиментальности. Свои чёткие, выпестованные напряжённой внутренней работой представления он не торопился подстраивать в угоду изменчивым внешним обстоятельствам, а дипломатический опыт позволял мастерски владеть своими эмоциями. Посещая дом тифлисского друга, Грибоедов давал уроки игры на фортепиано маленькой княжне, и Нина старательно выполняла задания великодушного друга отца.
Прошло шесть лет... Взращённое в любви прелестное дитя вытянулось в прекрасный цветок с тонким гибким стебельком и нежными лепестками, готовыми в любой момент раскрыться от ласкового прикосновения. Именно такой увидел Александр Сергеевич повзрослевшую Нину в доме её крёстной. Сидя за обеденным столом напротив своего учителя из такого недавнего и всё же уже далёкого детства, девушка трепетала под удивлённо-восхищённым взором, отвести который дипломату не помогало даже отменное воспитание. Не в силах совладать с нахлынувшими чувствами, Грибоедов, выходя из-за стола, взял Нину за руку и сказал ей по-французски: «Пойдёмте со мной, мне нужно что-то сказать вам». То, что произошло потом, достойно пера лучших романистов, но простодушное описание влюблённого дипломата как нельзя лучше передаёт всю степень накала страстей этого судьбоносного момента: «...мы <...> вошли в комнату, щёки у меня разгорелись, дыханье занялось, я не помню, что я начал ей бормотать, и всё живее и живее, она заплакала, засмеялась, я поцеловал её, потом <...> нас благословили».
Безумному восторгу, накрывшему с головой обоих, предшествовали сердечные муки не одного завидного кавалера прелестной Нины, среди которых особо выделялись безответные чувства Сергея Ермолова — сына знаменитого генерала. Но непостижимо-обаятельный Александр Сергеевич оказался для юной княжны вне конкуренции. 22 августа (3 сентября) 1828 года в Сионском кафедральном соборе Тифлиса состоялось венчание. Жених, страдавший приступами малярии, уронил во время обряда кольцо. Что уж говорить, — знак не добрый!..
За свадебными торжествами последовал краткий миг, апофеоз семейного счастья. «Медовая» неделя пролетела в Цинандали — родовом имении князей Чавчавадзе. Свою возлюбленную жену Грибоедов называл «Мадонной Мурильо», что так соответствовало девственно-невинному облику 16-летней княжны с чарующими тёмно-карими глазами. А потом всё было подчинено исполнению служебного долга Александра Сергеевича — полномочного представителя Российской империи в Персии, и молодая чета в сопровождении большого каравана двинулась к Тегерану. Ночевать приходилось в шатрах, на продуваемых холодными ветрами горных кручах. Рядом с мужем юная княжна не замечала трудностей и старалась ему не мешать, когда Грибоедов садился делать записи в своём путевом журнале.
Вот наконец и Тавриз. Нина уже на пятом месяце беременности и тяжело переносит своё состояние. В Тегеране ей лучше не появляться, и в последних числах декабря 1828 года Грибоедов отбыл в персидскую столицу один, без супруги, рассчитывая вернуться к ней максимум через месяц. Терзаемая волнениями, Нина осталась в Тавризе пленницей посольской резиденции, довольствуясь единственным общением, впрочем, весьма приятным, с семьёй английского консула. Она ждала мужа, как, наверное, никто никогда никого не ждал. Он тоже безмерно тосковал, стараясь дотянуться до любимой ласковыми посланиями, писанными в перерывах принципиального отстаивания интересов родины. С неподкупной твёрдостью Грибоедов требовал от персов возврата пленных — российских подданных — и уплаты контрибуции согласно Туркманчайскому договору.
Из персидской столицы он послал жене отделанную фарфором чернильницу с выгравированной надписью на французском языке: «Пиши мне чаще, мой ангел Ниноби. Весь твой, А. Г. 15 января 1829 года». А через пятнадцать дней произошла всем известная катастрофа. Благая ложь родных не могла долго хранить душевный покой несчастной Нины, не находящей объяснение молчанию мужа. Узнав убийственную правду, 16-летняя вдова облачилась в траур и уже не снимала его до конца своих дней. Жестокая судьба не позволила ей даже иметь ребёнка от любимого. Недоношенный мальчик, окрещённый Александром, умер через час после рождения.
Вдова Грибоедова продолжала жить, заботиться о своих близких, заниматься благотворительностью, но никогда уже не взбиралась она на вершину счастья, так легко и неожиданно покорившуюся ей в юную, почти детскую пору. Люди, вполне достойные, то и дело добивались расположения «Чёрной розы Тифлиса», но её сердце хранило молчание. Нет, она «не была ни ханжой, ни скучной моралисткой, ни синим чулком и всегда охотно отзывалась на шутку и весёлость в разговоре». Боль пережитой трагедии открытая людям душа переплавила в светлые воспоминания о незабвенном супруге. Её рассказы рисовали человека сильного духом, бесподобно собой владеющего, но при этом обуреваемого страстями. Присев к фортепиано, она любила наигрывать чарующие грибоедовские композиции, бережно хранимые её преданной памятью. Многие из них не были доверены бумаге, и Нина Александровна навсегда унесла их с собой.
Шло время, а Нина Грибоедова-Чавчавадзе так же, как в первые годы своего вдовства, вновь и вновь поднималась на возвысившуюся над Тифлисом священную гору Мтацминда, чтобы поклониться праху единственного в своей жизни возлюбленного. В мае 1857 года, погостив в Петербурге, в котором ранее ей бывать не приходилось, Нина Александровна вернулась домой. Взволнованная впечатлениями, она была весела, бодра, и кто мог подумать, что ненадолго заглянувшая в Тифлис холера в свои малочисленные жертвы выберет и её — добродетельнейшую всеобщую любимицу. Умирая, вдова Грибоедова попросила похоронить её рядом с мужем. «О ней нельзя было не плакать, — вспоминал современник, — то было существо, редко встречавшееся на белом свете: она вся преисполнена была любовью».
Яркая, как вспышка молнии, и столь же короткая история супружества Нины Чавчавадзе на первый взгляд стоит гордым особняком среди пёстрого многообразия женских судеб. И всё же жизнь Натальи Николаевны Гончаровой-Пушкиной-Ланской, при всей её внешней несхожести с преданным вдовством Нины Александровны, перекликается с ним в главном — в неодолимости трагического рока, погубившего двух гениальных Александров Сергеевичей. Бессмертие получилось разным: с горьким привкусом вины и светлой сострадательной печалью.
Судьба позволила Нине Александровне Грибоедовой быть рядом со своим гениальным мужем короткое, вопиюще короткое время, и вряд ли в полной мере она сознавала уникальность своего положения, открывающего путь в бессмертие без, казалось бы, видимых собственных заслуг. Без видимых — кроме любви.
Елизавета Газарова
) - грузинская аристократка, дочь поэта и общественного деятеля Александра Чавчавадзе и княжны Саломеи Ивановны Орбелиани , жена русского драматурга и дипломата Александра Грибоедова .
Биография
До замужества
Родилась в усадьбе Цинандали . Ещё в ранней юности отличалась необыкновенной красотой, изысканностью манер и душевной добротой. Грибоедов, служивший в 1822 году в Тифлисе , часто посещал дом князя Чавчавадзе и давал его дочери уроки музыки. По возвращении из Персии в 1828 году он провёл несколько месяцев в Тифлисе. Снова посетив дом друга, он был поражён красотой выросшей Нины, сравнивал её с мадонной Мурильо . По воспоминаниям Н. Н. Муравьёва-Карсского , Грибоедов поначалу распускал слухи о своей влюблённости в Нину, чтобы позлить другого её поклонника - Сергея Ермолова, сына знаменитого генерала . 16 июня он решился признаться ей в любви, затем получил согласие отца. 22 августа (3 сентября) 1828 года влюблённые торжественно обвенчались в тифлисском соборе Сиони . Грибоедову было 33 года, Нине - всего лишь 15. Как утверждает предание, во время венчания жених, страдавший от лихорадки , уронил обручальное кольцо , что считалось дурным предзнаменованием.
Трагический брак
Вскоре по служебной надобности Грибоедов был принуждён снова ехать в Персию; молодая жена сопровождала его в пути до Тебриза , уже будучи беременной и часто болея. Не желая подвергать Нину тяготам опасного путешествия и жизни на чужбине, Грибоедов в декабре 1828 года отправился в Тегеран в одиночестве, попрощавшись с женой и оставив её в городе, где она прожила несколько месяцев. В одном из редких писем из Тегерана Грибоедов посоветовал ей возвращаться в Тифлис, так как его миссия в Персии затягивалась; при содействии отца ей удалось благополучно вернуться в Грузию. В начале 1829 года она узнала о разгроме русской миссии толпой фанатиков и убийстве мужа (что от неё пытались скрыть, опасаясь за её здоровье); это привело к преждевременным родам и смерти ребёнка.
Память
Когда тело Грибоедова прибыло в Тифлис, вдова, выполняя волю покойного, распорядилась предать его земле близ церкви св. Давида (ныне там находится пантеон Мтацминда); это произошло 18 июня 1829 года. По её распоряжению над могилой Грибоедова был установлен надгробный памятник с надписью
Всю оставшуюся жизнь Нина Чавчавадзе-Грибоедова прожила попеременно в Цинандали и Киеве, продолжая носить траур по мужу и оплакивать его смерть. Она так и не вышла замуж во второй раз, отвергая все ухаживания (в частности, безответно влюблённого в неё на протяжении 30 лет поэта и генерала Григория Орбелиани). Её верность трагически погибшему мужу стала легендарной ещё при её жизни; имя Нины Чавчавадзе было окружено почётом и уважением тифлисцев, Нину называли Черной розой Тифлиса. В 1857 году она умерла во время разразившейся в Тифлисе эпидемии
Loading...